Свидетель Карский

Ян Карский, боец польского сопротивления, пробирался через один из варшавских подземных тоннелей. Он не бежал из гетто. Перед ним стояла противоположная задача — попасть в него. «Из мира живых я попал в мир мертвых», — вспоминал он впоследствии.

Набожный католик, родившийся в знатной дворянской семье, дипломат, сделавший завидную карьеру, он тайком пробрался в гетто, чтобы лично убедиться, что слухи об истреблении евреев нацистами — вовсе не вымысел. На Западе, куда Карский бежал вскоре после визита в гетто, его рассказы об увиденном были встречены скорее с прохладным любопытством, чем с реальным интересом. Карский не ожидал, что общество с таким равнодушием отнесется к его рассказу. Его просьбы о том, чтобы союзники приняли решительные меры и предупредили нацистов о наказании, которое они понесут за свои зверства, были проигнорированы. Спасение евреев от геноцида не являлось главной целью союзников. Возможностей остановить немецкую машину геноцида было немало, однако воспользоваться ими так никто и не решился.

После войны Ян Карский стал преподавателем одного из американских университетов. Недавно вышла в свет написанная им в 1944 году книга, ставшая одним из интереснейших свидетельств деятельности польского сопротивления в годы Второй мировой войны. Скоро начнутся съемки фильма о Карском. Желание приобрести права на сценарий изъявил продюсер оскароносного фильма «Король говорит». Возможно, одну из главных ролей исполнит британский актер Ральф Файнс, запомнившийся зрителям по фильму «Список Шиндлера», в котором он предстал в образе беспощадного коменданта концлагеря.

Воспоминания Карского о гетто не столь чудовищны, как, например, откровения бывших узников лагерей смерти Освенцим, Берген-Бельзен и Равенсбрюк. Тем не менее, увиденное потрясло его до глубины души. Он не понимал, как могут подобные вещи происходить в цивилизованной Европе в ХХ веке.

Польский народ оказался жертвой как нацистского, так и сталинского режимов. Сотни тысяч граждан, живших на бывших польских территории, присоединенных в 1939 году к СССР, были сосланы в Сибирь. Чудом избежав расстрела в Катыни, Карский с головой окунулся в деятельность польского подполья. Он вступил в едва зарождавшееся движение сопротивления, где стал связным. Однажды Карского схватили гестаповцы. После мучительных пыток он очутился в больнице, откуда ему помогли бежать товарищи по сопротивлению. Польское правительство наделило его ответственной миссией — следить за положением дел в оккупированной Польше и докладывать об этом внешнему миру.

Узнав от членов еврейского подполья о существовании тайного подземного хода, ведущего в Варшавское гетто, Карский решил, что попадет туда во что бы то ни стало. В гетто его взору открылась следующая картина: «Улицы гетто были переполнены. Голод, нищета, запах разлагающихся трупов, стоны умирающих детей, отчаянные крики — вот что я увидел». Переодетый в поношенную одежду с нашитой звездой Давида, он шагал вдоль узких улиц Варшавского гетто. «То, что я увидел, превзошло мои ожидания, — рассказывал он, — 14-летние подростки из гитлерюгенда, румяные, сытые и голубоглазые, на спор убивали людей. Один из них вытащил пистолет и выстрелил в чье-то окно. Послышался истошный вопль. Мальчик вскрикнул от радости, а его друг одобрительно похлопал его по спине. Приличие, достоинство, человечность — в гетто таких понятий просто не существовало. Воздух был пропитан смертью. Мы пришли в парк, и там, на небольшой лужайке, где еще осталась кое-какая трава, ютились женщины с детьми на руках. Дети играли. Они были такие худые, такие истощенные... “Пусть поиграют перед смертью”, — сказал мой провожатый, едва сдерживая слезы. Я был удивлен тем, что не увидел почти ни одного пожилого человека. “Они не выходят на улицу?” — спросил я у своего “гида”. “Неужели вы еще не поняли?” — прошептал он, — те, кто еще хоть на что-то годятся, работают. Больных и стариков убивают в первую очередь. Скоро они убьют нас всех”».

Карский увидел, как происходит «окончательное решение еврейского вопроса». Надев форму, которую носили украинцы-надзиратели, он отправился в находившийся в лесу концентрационный лагерь. Там, за колючей проволокой, он увидел сотни изможденных, потерявших рассудок от голода, жажды и страха заключенных. Это были варшавские евреи, которых пригнали в лагерь в переполненных теплушках, чтобы затем переправить в Белжец, где их ждала смерть в газовых камерах. «В лагере стоял постоянный гул, — вспоминал Карский, — леденящие кровь стоны и вопли смешивались с выстрелами, руганью и выкрикиваемыми командами. Мне никогда не забыть этого кошмара». Покинув лагерь, он еще в течение четырех суток мучался от сильнейшей рвоты. Карский не знал, что это лишь часть того, что происходит в Освенциме, Треблинке, Собиборе, Белжеце и других нацистских лагерях смерти. Он был готов к тому, что люди ему не поверят. «Они думали, что я преувеличиваю или просто выдумываю. У меня нет ни вещественных доказательств, ни фотографий, однако я действительно видел это собственными глазами», — говорил Карский.

План побега Карского на Запад был продуман самым тщательным образом. Инъекции в челюсть, которые сделал ему знакомый стоматолог, помогли избежать нежелательных бесед с полицией и соседями по поезду — челюсть распухла и Карский просто-напросто не мог разговаривать. Разбитые в гестапо зубы придавали ситуации абсолютную достоверность. С поддельными документами он проехал Берлин, Брюссель и Париж, пересек Пиренеи, добрался до Испании, оттуда до Гибралтара, и в итоге оказался в Лондоне. Там он встретился с министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом, который, казалось, выслушал его с большим вниманием. После разговора с Карским Иден уже не сомневался в том, что гитлеровская Германия целенаправленно ведет политику истребления евреев. Выступая в Палате общин, он заявил, что «лица, ответственные за эти преступления, должны понести заслуженное наказание». Во время его выступления депутаты встали со своих мест в знак солидарности с польскими евреями, однако никаких решительных действий со стороны британского правительства так и не последовало.

Разочарованный Карский предпринял еще одну попытку достучаться до властей — на этот раз в Вашингтоне. Первым, с кем он встретился, был судья Верховного суда, который открыто заявил, что не верит ни одному его слову. Больше всего Карского поразило то, что судья и сам был евреем. В этом не было ничего удивительного: многие евреи по обе стороны Атлантики были уверены, что Карский преувеличивает — настолько чудовищными были его рассказы.

Судьба польских евреев не воспринималась польским сопротивлением, как нечто, о чем нужно беспокоится в первую очередь. Всего лишь 2 из 33 глав книги Яна Карского посвящены воспоминаниям о гетто и лагере смерти. Большую часть книги занимает описание механизма работы подполья.

На приеме в Белом доме президент Рузвельт начал расспрашивать Карского о партизанской деятельности и методах саботажа. Воспользовавшись случаем, Карский рассказал американскому лидеру о геноциде, однако и это не произвело ожидаемого эффекта. «Я был молод и был всего лишь пешкой в этой игре. Я никак не мог повлиять на сильных мира сего», — признавался Карский впоследствии.