Исследуя прошлое — предвидеть будущее

В конце 90-х годов неприязнь к Биньямину Нетаниягу в определенных кругах израильского истеблишмента была еще сильнее, чем сейчас. А его отца, историка Бенциона Нетаниягу, политические противники его сына считали чуть ли не исчадием ада.

Поэтому, впервые подходя к дому историка на иерусалимской улице Ха-Порцим, я был действительно заинтригован. Я ожидал увидеть страшно вспыльчивого интеллектуального деспота. Однако пожилой круглолицый человек, открывший мне дверь, выглядел невероятно дружелюбно. Преодолев собственные сомнения, он открыл мне свое сердце. Я провел в беседах с ним десятки часов, опубликовав впоследствии в Haaretz объемный материал, посвященный личности этого человека. Я познакомился с удивительным человеком, обладавшим выдающимися способностями и уникальным мировоззрением.

Бенцион Нетаниягу, покинувший этот мир на рассвете 30 апреля в возрасте 102 лет, любил еврейский народ, но не особенно верил в него. Нетаниягу-старший считал, что евреи подобны детям: они не понимают историю и не способны сами создавать ее.

Бенцион Нетаниягу всю жизнь был израильским патриотом, но, при этом, не был высокого мнения о большей части израильтян. Он считал, что израильтянам не хватает «чувства суверенитета», которым обладают все нормальные нации. Историк был убежден, что граждане Израиля лишены некоего механизма, который предупреждает все живые существа о нависшей опасности.

Он был убежденным ревизионистом (приверженцем Зеева Жаботинского), не уважавшим Бен-Гуриона и презиравшим «красную толпу» — партию МАПАЙ. Поскольку он был убежденным секуляристом, Бенцион Нетаниягу не жаловал также ультраортодоксов и религиозных сионистов. Его не волновали еврейские поселения и их жители, скептически он относился и к носителям мессианских настроений. По его мнению, израильский народ «не имеет политической культуры и не разбирается в политиках».

Восприятие Бенционом Нетаниягу реальности можно назвать холодным и жестким. Он не мог простить руководству сионистского движения того, что оно проигнорировало предупредупреждения Зеева Жаботинского и не смогло эвакуировать европейских евреев накануне начала Второй мировой войны.

Государство, созданное Бен-Гурионом, виделось ему какой-то «нестабильной деревушкой», составленной из разнородных множеств и не превратившейся в единый народ. Хотя события 1948 и 1967 годов историк считал настоящими чудесами, шансы на выживание Израиля в долгосрочной перспективе он оценивал как весьма невысокие.

При этом Бенцион считал, что каждый из нас имеет возможность эти шансы увеличить. Примерами подобного рода он считал героизм своего сына Йонатана в ходе операции в Энтеббе и деятельность своего сына Биньямина «в презренном болоте местной политической жизни». Лишь немногие избранные могли, по мнению Бенциона Нетаниягу, вдохнуть новую жизнь в надежду, которой израильская нация лишена в силу ее ужасной истории и глубоких внутренних слабостей и противоречий.

Бенцион Нетаниягу не верил в мир, не верил в возможность вывода войск и не верил в существование палестинского народа.

15 лет назад он предсказал мощные волнения среди народов Ближнего Востока. Он предсказал также, что мусульманские экстремисты, получив в свое распоряжение ядерное оружие, будут представлять угрозу для мира во всем мире. Он полагал, что аятоллы, вооруженные ядерными ракетами, в итоге будут представлять угрозу для восточного побережья США. Он считал, что Запад не будет в состоянии справиться с новым исламским вызовом. Он был убежден, что западная цивилизация разложится, поскольку ее элиты окажутся недостойными, а массы — невежественными.

Кажется удивительным, что историк, человек прошлого, обладал такой поразительной способностью предсказывать будущее. Он умел видеть разницу между важным и второстепенным, он не был ограничен политкорректностью. Именно поэтому он смог разглядеть то, чего не видели другие.

Хотя Бенцион Нетаниягу считался экспертом в своей профессиональной области, израильский академический истеблишмент никогда не признавал его выдающихся способностей. В результате он был вынужден заниматься своими исследования в США, где он также преподавал и воспитывал сыновей. Это непризнание и отторжение ученого оставили след на всей семье Нетаниягу и продолжают оказывать влияние на деятельность нынешнего премьер-министра по сей день.

Во многом именно этим объясняется месть Биньямина Нетаниягу левым израильским элитам. Биньямин Нетаниягу получил в наследство от отца не только его рациональность. Нынешний израильский премьер унаследовал еще и чувство принадлежности к избранной общности, к которой с презрением относятся те же израильтяне, что не оценили когда-то по достоинству его отца.