Дедушка Хаим и Юсуф, мечтавший стать фермером

Басем родился в Дир Эль-Балах в Газе в год, когда яуд (евреи), прогнав египтян, пришли в сектор. Ребенком он часто с любопытством наблюдал за солдатами-яуд, устроившими свою базу на пустыре к востоку от города. Отец утверждал, что во времена его детства у евреев был там большой цветущий поселок Кфар-Даром, но его разрушили египтяне во время войны, после ухода британцев. Басем думал, что отец преувеличивает, пытаясь приукрасить свои детские воспоминания: едва ли что-то могло цвести на этих песчаных дюнах. Но однажды на месте базы евреев вновь вырос поселок Кфар-Даром, и Басем понял, что они и вправду умели разбивать сады на песке. Басем познакомился с теми из них, кто заезжал в лавку его дяди. А вскоре и сам устроился на работу в еврейский поселок.

Хаим, хозяин парника, в котором он работал, охотно делился с любознательным и трудолюбивым юношей нюансами выращивания органической и очищенной от насекомых зелени, которую Кфар-Даром и другие сельскохозяйственные фермы, созданные евреями в Газе, продавали даже за границу. А Басем мечтал о том, что когда-нибудь обзаведется собственным хозяйством и сможет использовать накопленный опыт.

Вскоре он женился и стал Абу-Юсуфом, отцом маленького Юсуфа. Хаим, конечно, присутствовал и на свадьбе, и на акике (или, как это было принято называть в пришедшей из Египта семье Басема, субуа мавлуд) — праздновании рождения сына на седьмой день.

Тем временем жизнь в Газе становилась все сложнее и опаснее. Через три года после рождения Юсуфа к власти пришли жестокие и корыстолюбивые люди ФАТХа из Туниса, которых привез за собой Ясир Арафат. Басем их не любил, как, впрочем, и людей из ХАМАСа, настраивавших прихожан мечети против тунисских самозванцев и евреев. Он считал, что большая часть из того, что они говорили про яуд, — глупости и вранье. Но спорить он не любил, поэтому слушал молча. Хаим и другие евреи перестали ездить в Дир Эль-Балах, и дядя Басема очень переживал из-за того, что его лавка терпела большие убытки.

Представители ФАТХа и ХАМАСа часто ссорились между собой и устраивали перестрелки. Мирились они обычно лишь для того, чтобы вместе стрелять в евреев. Новая власть собирала с жителей города все больше налогов. Поборами старались обложить все — чиновники правительства, полицейские и вообще каждый, кто обладал хоть малейшей властью или просто оружием. Мечта о собственном хозяйстве становилась все призрачнее, но Басем не сдавался. Хаим платил ему хорошо, больше, чем другим своим работникам. Басем работал у него уже 15 лет и знал все тонкости дела не хуже хозяина.

В один августовский вечер 2004 года Басем, как обычно, обошел и проверил все парники, попрощался с Хаимом и поехал к себе домой. Солдаты, охранявшие Кфар-Даром, услышали взрыв и заметили облако дыма, взметнувшееся от падения ракеты, не долетевшей до парников поселка. То ли это была противотанковая ракета, которую запустили террористы ХАМАСа, то ли минометный снаряд, выпущенный активистами ФАТХа, — армия даже не стала разбираться. Старый «Пежо» Басема Абу-Юсуфа оказался не в то время и не в том месте: случайное попадание снаряда убило его на месте.

Хаим узнал о трагедии от своих работников на следующий день. Он сразу хотел поехать в Дир Эль-Балах, но офицер, отвечавший за безопасность жителей поселка, его не пустил: уже вторую неделю там было неспокойно. Хаим звонил родственникам Басема, но ему никто не ответил.

А через месяц в парники пришел высокий мальчишка лет пятнадцати. Посмотрев на него, Хаим сразу сообразил, что это старший сын Басема, Юсуф. На иврите Юсуф почти не говорил, но Хаим, сносно знавший арабский, понял, что мальчик теперь кормилец семьи и хочет продолжить работу вместо отца. Конечно, он не мог заменить опытного работника, но оказался проворным и таким же способным, как Басем.

Почти год прошел со смерти Басема. Хаим привязался к мальчику, как к родному внуку. Вслед за отцом Юсуф мечтал о своем собственном хозяйстве, которое будет как «у деда Хаима».

Недели за три до депортации евреев из Газы Юсуф спросил:

— Что ты будешь делать с парниками, Хаим, когда вас увезут отсюда?

Хаим помолчал, улыбнулся:

— Этого не будет, сынок. Б-г не допустит...

Но Б-г допустил. За неделю до отъезда Хаим понял, что ничего уже не изменить.

— Не приходи завтра, сынок, не надо, — сказал он Юсуфу вечером. — И послезавтра тоже. Придешь недели через две, когда все закончится. Я дарю тебе все мои парники. Ты ведь уже знаешь, что и как, сможешь сам со всем управиться.

Юсуф плакал навзрыд — то ли от радости, то ли от горя.

— Спасибо, дедушка Хаим, спасибо тебе! Пусть Аллах всегда будет к милостив к тебе и к твоей семье! Я все сделаю как надо.

Уже в Ашкелоне, куда перевезли бывших жителей Кфар-Дарома, Хаим по телевизору увидел не только пылающую синагогу поселка, которую сожгли и разгромили жители Дир Эль-Балах, но и свои парники, случайно попавшие в кадр. Точнее то, что от них осталось, — голые остовы с обрывками пленки, сиротливо развевавшейся на ветру.

Хаим позвонил Юсуфу. Ему ответила женщина, глухим, осипшим голосом сказала, что она мать Юсуфа. Ее сына убили, сообщила она. Когда яуд ушли и разъяренная толпа рванула крушить и грабить оставшееся в поселке имущество, Юсуф бросился спасать свои парники от погромщиков. Она не знает, что именно произошло. Растерзанное и обожженное тело ее сына нашли в песке на руинах Кфар-Дарома лишь через два дня.

Эту историю рассказал мне пару лет назад сам Хаим, бывший фермер из оставленного Кфар-Дарома. Напоследок он показал мне амулет от сглаза — стеклянный белый глаз с синим зрачком, — который подарил ему на прощание и в благодарность Юсуф, сын Басема, мечтавший стать фермером.