Ребе и друг

Один молодой еврей всерьез задумался о самоубийстве. Когда он стал делиться своими чувствами с окружающими и рассказывать всем подряд, что смерть его неизбежна, друзья по иешиве убедили его побеседовать на эту тему с Ребе, раввином Менахемом-Мендлом Шнеерсоном, благословенна его память. 

На йехидут (личной аудиенции) с Ребе молодой человек поделился с ним своими намерениями. Услышав об этом, Ребе заплакал. Несколько минут студент стоял рядом с ним и смотрел, как Ребе, не в силах вымолвить ни слова, плачет. В конце концов посетитель выбежал из комнаты, потрясенный до глубины души.

Вернувшись к своим друзьям, он сказал, что не собирается более сводить счеты с жизнью. Теперь он хотел жить. Он рассказал о том, как Ребе отреагировал на его рассказ, и заключил: «Если бы я только знал, что есть человек, который так заботится обо мне, я бы никогда не допустил мысли о самоубийстве…»

***

Кто такой Ребе? Никто не ответит на этот вопрос лучше, чем он сам.

Именно так и думал один молодой еврей, добившийся личной встречи с Любавичским Ребе.

— Ребе, чем именно ты занимаешься? И почему тобой восхищается столько людей?

— Я стараюсь быть хорошим другом, — ответил Ребе.

— Невероятно! — воскликнул посетитель. — Другом? И это все?!

Ребе невозмутимо ответил вопросом на вопрос:

— А сколько у тебя друзей?

— Много, — сказал еврей.

— Позволь я расскажу тебе, кто такой настоящий друг, а потом ты скажешь, сколько друзей у тебя. Друг — это тот, в чьем присутствии ты можешь раскрыть все свои мысли, не боясь, что он использует услышанное в своих интересах. Друг — это тот, кто страдает, когда тебе больно, и радуется, когда радостно тебе. Друг — это тот, кто заботится о тебе и всегда думает о том, что для тебя важно. В сущности, настоящий друг — это продолжение тебя самого.

Затем Ребе с улыбкой повторил свой вопрос:

— Ну так сколько у тебя настоящих друзей?

Какая простая, но глубокая мысль! Поразительным образом она напоминает нам о мидраше, который рассказывает о том, что при рождении Моше отец хотел дать ему имя Хавер, что означает «друг».

Это имя как нельзя лучше характеризует Моше, первого Ребе еврейского народа.


Стать Ребе

Однажды раввин Герберт Вайнер, автор известной в США книги «Девять с половиной мистиков», спросил Ребе Менахема-Мендла Шнеерсона: «Как вы решаетесь брать на себя ответственность, давая людям советы по любым вопросам, включая деловые и медицинские, особенно если учесть, что чаще всего человек не может не последовать вашему совету?»

На это Ребе ответил: «Когда человек обращается ко мне с какой-то проблемой, я стараюсь помочь ему следующим образом. Сам он лучше, чем кто бы то ни было другой, знает, в чем состоит его проблема, поэтому нужно объединиться с ним и стать “батель”, то есть максимально отстраниться от собственного эго. И тогда нужно попытаться вместе с этим человеком понять принцип, по которому Б-жественное провидение действует в его конкретном случае».

Говорят, что после каждой аудиенции со своими посетителями рав Шмуэль, четвертый Любавичский Ребе, был вынужден переодеваться: всякий раз во время йехидут его одежда насквозь пропитывалась потом.

Однажды рав Шмуэль объяснил причину, по которой это происходило: «За последний час я принял двадцать человек. Для того чтобы выслушать каждого из них и дать ответы на беспокоящие их вопросы, я должен отказаться от собственной личности, забыть о личных обстоятельствах и поставить себя на место этих людей. Но, с другой стороны, они обращаются за помощью именно ко мне, а не к самим себе. А это значит, что мне нужно вернуться к своему “я”, чтобы дать им правильный совет».

Сильное эмоциональное переживание, связанное с необходимостью на время утратить самого себя и раствориться в личности пришедшего за советом человека, превращало работу Ребе в довольно изнурительное занятие. Поставить себя на место другого — задача непростая, требующая немало сил и любви. Кстати, слово, используемое для обозначения личной аудиенции у Ребе, — йехидут — буквально означает «слияние воедино».

Рассказывают, что однажды дед рава Шмуэля, второй Любавичский Ребе (Мителер Ребе), внезапно прекратил принимать посетителей. Никто не мог припомнить ничего подобного: несколько дней Ребе не выходил из своего кабинета, очевидно, проведя все это время в духовной борьбе. Затем так же неожиданно он вернулся к привычному образу жизни.

Позже Мителер Ребе так объяснял свое поведение: «Всякий раз, когда кто-то советуется со мной по вопросу, касающемуся сферы духовного, в частности, когда человек ищет раскаяния, я стараюсь первым делом найти некий духовный изъян в самом себе, пусть и на более сокровенном уровне. Это позволяет мне понять духовное состояние человека, который ко мне обратился. Ставя таким образом себя на его место, я могу найти наиболее верное решение его проблемы».

«На этой неделе ко мне на аудиенцию пришел человек, желающий раскаяться в абсолютно ужасном поступке, — продолжал Ребе. — Как сильно я ни старался, я так и не смог найти в себе подобное прегрешение. То есть я не мог ничем ему помочь… И только спустя несколько дней упорной духовной борьбы мне все же удалось поставить себя на место этого человека и дать ему совет, в котором он нуждался…»


Сопереживание

Однажды, когда рав Шалом Дов-Бер Шнеерсон (ставший впоследствии пятым Любавичским Ребе) и его брат рав Залман Аарон были детьми, они играли в ребе и хасида. Шалому Дов-Беру на тот момент было пять лет, его брат был старше на год и четыре месяца; поэтому Залману Аарону досталась роль ребе, а Шалому Дов-Беру — роль хасида.

«Хасид» стал жаловаться на то, что ему не хватает сил для должного духовного служения Творцу, а «Ребе» советовал ему, где черпать силы. На это маленький Шалом Дов-Бер воскликнул:

— Никакой ты не ребе!

— Почему? — удивился Залман Аарон.

— Ребе вздыхает, прежде чем дать ответ.

Ребе — человек, способный к эмпатии на самом высоком уровне. Не стоит путать эмпатию, то есть сопереживание, с сочувствием. Сочувствие — это сострадание чужой беде, тогда как сопереживание — это совместное проживание горя. Если быть еще точнее, эмпатия — это способность представить себя на месте другого человека и разделить в полной мере его эмоции и чувства.

Однажды Ребе получил письмо на нескольких страницах от девочки-подростка, в котором она описывала свою душевную боль и смятение. В ответном письме Ребе, среди прочего, упомянул, что чувствует ее боль.

Девочка прислала еще одно письмо, в котором написала: «Ребе, я не верю тебе. Как ты можешь почувствовать мою боль? Ты ведь не проходишь те испытания, что выпали мне. Что ты имеешь в виду, говоря, что чувствуешь мою боль?»

Ребе ответил на это незамедлительно: «Ты вырастешь, выйдешь замуж и, с Б-жьей помощью, станешь матерью. В течение первого года жизни у младенца начнут резаться зубы. Это процесс будет болезненным, и ребенок будет много плакать. Всякая мать чувствует боль своего ребенка как свою собственную. Так же и я чувствую твою боль».


Сострадание Моше

Вернемся к нашему первому Ребе, Моше, чья способность к сопереживанию была легендарной.

«Когда Моше вырос, он пришел к своим соплеменникам и увидел их тяжкий труд...» (Шмот 2:11). Согласно комментариям мудрецов (Танхума Яшан, Вайера 17), в этот роковой день фараон назначил Моше «управителем над своим домом». Проведя всю свою жизнь при дворе фараона, Моше в тот день впервые покинул пределы роскошного дворца и оказался в реальном мире, где царили несправедливость и страдания.

Строки «пришел к своим соплеменникам и увидел их тяжкий труд» мудрецы комментируют следующим образом: Моше «обратил к ним свои глаза и свое сердце, чтобы страдать вместе с ними».

Выйдя за ворота дворца фараона в тот исторический день, Моше принял сознательное решение: он не позволит своему беззаботному образу жизни скрыть от него боль и страдания угнетенных. Вместо того чтобы не замечать страданий своих братьев, он «обратил к ним свои глаза и свое сердце, чтобы страдать вместе с ними». Это чувство сопереживания изменит весь ход истории.

Через несколько лет у Моше родился сын, «…и Моше нарек его именем Гершом [“Изгнание”], сказав: “Я стал пришельцем в чужой стране”» (Шмот 2:22).

Такой выбор имени кажется странным. Неужели Моше не стремился забыть те годы своей жизни, когда он был «пришельцем в чужой стране»? Для чего он хранил столь неприятные воспоминания?

В этом все дело. Моше не хотел забывать дни, когда он был пришельцем. Он хотел запомнить, каково это — быть чужаком или чувствовать себя таковым благодаря стараниям окружающих. Он стремился к тому, чтобы сохранить в памяти это ощущение себя «пришельцем в чужой стране».


Как воспитать в детях способность к сопереживанию?

Шел 1944 год. Нацисты были близки к тому, чтобы окончательно уничтожить наш народ.

В нью-йоркском Бруклине, в официальной резиденции любавичских хасидов, состоялось необычное собрание. Шестой Любавичский Ребе, рав Йосеф-Ицхак Шнеерсон, попросил секретарей пригласить к нему учеников иешивы. Ребята пришли в дом Ребе, не догадываясь, для чего он их собрал.

Ребе, который в свое время на себе почувствовавал ужасы антисемитизма, начал рассказывать студентам о том, что происходило в это время в Европе с их братьями и сестрами. В завершение своего печального рассказа он попросил ребят отказаться на неделю от обычных развлечений и удовольствий в знак сопереживания нечеловеческим страданиям своих собратьев.

Через неделю Ребе вновь пригласил учеников и повторил свою просьбу. Эти встречи стали еженедельными. Но очень скоро необходимость в них отпала: мальчики сами решили и дальше исполнять взятые на себя обязательства.

Позже один из них рассказал, что и теперь, по прошествии многих лет, не может заставить себя съесть мороженого — именно от этого удовольствия он, девятилетний мальчишка, отказался в далеком 1944-м в знак сопереживания замученным жертвам Холокоста.


Племя Ребе

Мы живем в непростое время. Наш мир полон страданий; газетные заголовки ежедневно кричат о катастрофах — природных, техногенных или личных, — вновь и вновь разбивая наши измученные сердца.

Это так трудно — не поддаться апатии и равнодушию, сосредоточившись лишь на том, чтобы выжить. В конце концов, сколько потрясений способно вынести наше сердце? Как долго оно может сопереживать чужому горю?

Сегодня мы как никогда отчаянно нуждаемся в друзьях. В настоящих друзьях.

Люди одиноки. Они могут скрывать это ощущение одиночества от всех, включая самих себя, но каждый из нас испытывает душевную боль. Люди хотят любить и быть любимыми.

Пришло время каждому из нас стать ребе.

Мендл Кальменсон