Вплавь из Союза

Он научился плавать, чтобы сбежать из СССР. Прыгнув в океан с парохода, Станислав Курилов верил, что звезда Давида на шее спасёт его от акул.

Вечером 13 декабря 1974 года на палубу туристического лайнера «Советский Союз», который шел недалеко от Филиппин, вышел человек. Он был одет в короткие шорты, майку и несколько пар носков. Чем больше носков, тем лучше, полагал он – в следующий раз он планировал ступить на сушу в районе колючих островных рифов: плотные носки должны были спасти от ран. На шее у человека висел амулет – звезда Давида, помещенная в круг. По легенде, похожий символ носил на своем перстне-печатке царь Соломон, сын Давида. Человек узнал об амулете в советском самиздате и сделал себе такой же из обычной железки – чтобы тот хранил от акул, штормов и других опасностей. Он оглянулся, чтобы убедиться, что его никто не видит – и прыгнул за борт.

Этот человек проведет в океане трое суток и проплывет больше 100 километров вместо запланированных 30. Он будет разговаривать с собственными галлюцинациями и светиться во тьме из-за налипшего на кожу планктона. Его имя навсегда станет для одних символом предательства родины, а для других – актом отчаянной храбрости в попытке обрести собственную свободу. Амулет в виде звезды Давида действительно спасет его – и позже приведет в Израиль. Много лет спустя Станислав Курилов погибнет на дне озера Кинерет во время водолазных работ.

Курилов вспоминал, что с детства мечтал сбежать из СССР. Он писал: «Помню улицу в маленьком провинциальном городе... За окном я всегда видел высокий серый забор. Я ненавидел этот серый забор, потому что он стоял между мной и загадочным внешним миром». Он говорил, что иногда ему удавалось «смыть забор мысленным взором» – и тогда за поверженной преградой ему представлялись голубые лагуны и острова с пальмами.

Уроженец Владикавказа, который потом все детство провел в Семипалатинске, Курилов и профессию выбрал такую, чтобы не оставить от метафизического забора следа. В 60-х он закончил институт в Ленинграде по специальности «океанология». Изучил мореходное дело. Прошел курсы и стал экспертом по глубоководным погружениям. Даже в обычной жизни он отрицал «заборы» как явление – занимался йогой и читал иудейские трактаты в самиздате.

Курилов отчаянно просился в зарубежные командировки, но раз за разом получал отказ. Причиной, вероятно, было наличие родственников за границей: его сестра вышла замуж за индийца и уехала в Канаду. «В тот день, когда мне уже в который раз отказали в визе для работы на судах дальнего плавания, мое терпение закончилось», – писал он. На этот раз его личное дело вернули с припиской: «Товарищу Курилову – посещение капиталистических государств считаем нецелесообразным». «Меня как будто ужалили. Все во мне взвилось на дыбы. Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу! Выход был один: бежать. Куда угодно, но только бежать прочь», – вспоминал он.

Решение пришло неожиданно. В газете Курилов прочитал объявление о поездке на лайнере «Советский Союз». Тот вез туристов к экватору и обратно без заходов в иностранные порты – поэтому визы были не нужны. Тур назывался «Из зимы в лето»: он стартовал из Владивостока в декабре и длился 20 дней. Курилов купил билет и стал готовиться к побегу: делал гимнастику, обтирался снегом, занимался йогой.

Точный маршрут лайнера засекретили от туристов, которых собралось на борту больше тысячи. «За дверью каждой каюты – музыка, пьяные выкрики, любовные стоны... Туристы предавались веселью каждый драгоценный день отпуска», – писал он. Курилов запасся картой звездного неба, мелкомасштабной картой Тихого океана и биноклем. Он планировал определять путь судна по счислению и контурам земли, которые иногда показывались на горизонте. Однако океанологу повезло: на третий день пути ему удалось увидеть карту маршрута в лекционном зале. В первые дни организаторы поездки пытались по утрам собирать туристов на лекции. Но позже, видя всеобщее разложение нравов, на просветительскую работу махнули рукой.

Изучая карту, Курилов понял, что сможет выпрыгнуть за борт, когда лайнер пройдет мимо филиппинского острова Сиаргао. По его расчетам, тогда расстояние до суши составит около 30 километров.

В день побега Курилов ничего не ел, только пил воду. Специалист по погружениям, он знал, что с полным желудком будет труднее дышать в воде. Вечером его позвали на застолье. «Было так хорошо сидеть среди друзей и ни о чем не думать. “Пора”, – велел я себе и встал из-за стола. “Куда же ты! Посиди с нами!” “Я не скоро вернусь”, – сказал я и пошел к выходу, не дожидаясь дальнейших расспросов. Через полчаса я шагну через борт, через границу государства», – вспоминал он.

После прыжка в океан с 13-метровой высоты Курилова чудом не засосало под винты парохода. Его почти затянуло в воронку, но затем отбросило встречным потоком. Он нырнул и, задержав дыхание, оставался под водой столько, сколько мог – чтобы его не заметили с палуб парохода. Когда он вынырнул, лайнер был уже далеко.

Его первым ощущением от большой воды была тишина: «Это было, как будто я оказался по другую сторону реальности. Вокруг не было ничего, кроме черных нависших облаков. И ни одного огня! Я наконец полностью осознал, что совершенно один в океане». Тогда Курилов надел ласты, маску и трубку, которые прятал в небольшой сумке, и поплыл туда, где, как он думал, находится берег.

По его словам, на море был шторм. Его раз за разом поднимало большими волнами так, что он видел горизонт. Он быстро сбился с курса и пытался ориентироваться по звездам, но небо заволокло тучами. В какой-то момент он запаниковал. «Я верю, что от страха можно умереть. Я читал о моряках, которые погибали безо всяких причин в первые дни после кораблекрушения. Происходит какое-то самовозбуждение – одна волна страха вызывает другую, большую, – писал он. – Я почувствовал, как судороги стали сжимать горло, мне хотелось кричать». Прийти в себя удалось усилием воли: Курилов еще в детстве «тренировал» храбрость, ходя ночью на кладбище – эти детские упражнения помогли ему успокоиться в черном океане.

Днем ему удалось определить направление по скоплению облаков на горизонте – они могли означать, что в той стороне гористый остров. На вторую ночь начались галлюцинации. Курилов плыл над 10 000-метровой Филиппинской впадиной, одной из самых глубоких в мире. Ему чудились шорохи и всхлипы: он ожидал появления неведомых морских чудовищ.

На второй день Курилову удалось разглядеть на горизонте очертания острова. Еще он заметил вдалеке рыбацкий корабль, но тот ушел, не заметив пловца. От отчаяния беглец стал призывать в помощь морских дельфинов и черепах. Он читал, что те иногда помогают людям доплыть до берега. Тогда же он совершил ошибку, которая стоила ему лишних суток в воде – изменил курс, чтобы доплыть к ближайшей южной точке острова, попал во встречное течение и был отнесен обратно в океан. От усталости он стал терять сознание и засыпать прямо в воде. «Ноги перестали мне повиноваться. Сильно горели обожженные солнцем лицо, шея и грудь. Легкие, однако, по-прежнему работали ритмично, как и в начале пути – сказались долгие тренировки в дыхании по системе йоги. Я бы мог еще долго работать руками, но сознание стало исчезать все чаще...» – писал он.

Его прибило к берегу на исходе третьей ночи. К тому времени на теле пловца поселились колонии морских микроорганизмов. Курилов светился в темноте и полагал, что акулы не сожрали его только из-за этого – вероятно, он сам напоминал им морское чудовище.

Заграница встретила его неделями полицейских допросов. Филиппинцы не могли поверить, что Курилов не шпион и доплыл до берега сам. Слухи о его бегстве дошли до СССР. На родине его заочно приговорили к десяти годам заключения. Позже Курилов уехал в Канаду, а с 1985 года поселился в Израиле, женившись на еврейке. В первые годы после бегства он успел поработать даже разносчиком пиццы, но затем вновь нашел работу по специальности. Стал заниматься морскими исследованиями в канадской фирме, а затем – в океанографическом институте в Хайфе.

Как сотрудник Хайфского института, Курилов и погиб 29 января 1998 года. С напарником они доставали аппаратуру со дна озера Кинерет. Курилов запутался в сетях и израсходовал запас воздуха в баллонах. Его похоронили в Иерусалиме на небольшом немецком лютеранском кладбище.

Еще в начале 90-х отрывки из его повести о побеге напечатал журнал «Огонек». Предисловие к ней написал диссидент Василий Аксенов: «Когда иной раз в споре начинают говорить о том, что русские перед большевиками вечно праздновали труса, я вспоминаю погибшего... Славу Курилова. Уж он-то, безусловно, принадлежал к малому племени смельчаков, дерзавшему против подлой власти. Прыжок в бескрайний океан с кормы огромного советского парохода, трехдневный заплыв в воде, кишащей акулами, в сторону неведомых Филиппин; кто еще мог такое сотворить, если не русский интеллектуал, спортсмен и йог...»