Побег от первого лица

Ее называли «выжившей Анной Франк». Как голландка Марга Минко скрывалась по подвалам, жила по поддельным документам и сотворила потрясший Европу бестселлер.

«– Жёлтые звёзды на одежду лучше пришивать нитками под цвет пальто, хотя на моей красной жакетке жёлтое будет смотреться отвратительно! – сказала Бетти. – Но зато поглядите, как хорошо звезда вписывается в рисунок моего клетчатого пальто!
– Очень мило, – ответила мама.
– Точно в день рождения королевы! – засмеялась я».

Этой абсурдной сценой, в которой еврейская семья пытается лучшим способом пришить жёлтые звезды, начинается один из рассказов голландской писательницы Марги Минко. В Европе она первая из выживших в Холокосте евреев рассказала всю правду о его ужасах.

Подобно Анне Франк, она вела дневники во время оккупации. Они стали выходить в виде сборников коротких рассказов и произвели фурор в послевоенной Европе, где только начинали догадываться об истинных масштабах Холокоста. «Мы уже знали о дневниках Анны Франк, но тут перед нами оказался живой свидетель, который описал метаморфозы, происходившие с обычной еврейской семьей: от шуток над происходящим до ужаса, когда стало очевидно, что путь многих закончится в газовой камере», – писал нидерландский критик Бернард Кемп.

Родившись в 1920-м в зажиточной еврейской семье в местечке Хайнекен на юге Нидерландов, Марга Минко получила литературное образование и накануне Второй мировой пошла работать в городскую газету. Но 15 мая 1940 года Нидерланды пали перед Гитлером – всего после пяти дней сопротивления. И Маргу почти сразу уволили: нацисты запретили евреям работать в СМИ.

«Для многих уже тогда было понятно, чем это закончится – особенно для еврейских беженцев из Германии. В день капитуляции Нидерландов около 200 из них покончили с собой», – рассказывал о тех днях голландский историк Жак Прессер. Однако местным евреям было далеко не всё так понятно.

К примеру, отец Марги, как она сама вспоминала, был убеждён, что бежавшие из Германии евреи, пугающие историями о творящемся там кошмаре, просто «мрачно смотрят на вещи». И был уверен, что «здесь такого быть не может» в любом случае. «У нас совсем другое дело», – постоянно, как заклинание, твердил он.

Но очень скоро оккупационные власти организовали «арийскую аттестацию»: все госслужащие и представители ряда других профессий должны были представить доказательства своей принадлежности к «чистой расе». А уже к ноябрю 1940-го сотрудников-евреев изгнали даже из школ, не говоря уже об университетах и театрах.

Тогда же началась регистрация еврейского имущества, ставшая подготовкой к его экспроприации. А в июне 1941-го уже всем нидерландским евреям поставили в паспорта штамп J и запретили посещать публичные места: кинотеатры, библиотеки, парки и даже пляжи. А заодно – пользоваться общественным транспортом и менять место жительства. Эпизод с «жёлтыми звёздами» относился уже к маю 1942-го – именно тогда голландских евреев обязали их носить. А спустя пару месяцев – летом того же года – началась депортация евреев из Нидерландов в лагеря смерти.

«Мою жизнь удивительным образом спас туберкулез», – признавалась Марга Минко. Она лежала в больнице, когда к ним домой пришли нацисты. И её не внесли в домовые списки – это помогло ей ускользнуть от ока фашистской системы. И в 1942-м, когда семью Марги переселяли из родного города в Амстердамское гетто, ей самой, «не учтенной» в переписи евреев, удалось скрыться в деревне. А затем достать подложные документы, выдающие её за голландку.

До того как родителей, брата и двух сестёр депортировали в лагеря смерти, она сумела несколько раз увидеть их в Амстердаме. В одну из таких попыток она чуть не стала жертвой облавы. Ей с семьёй чудом удалось пересидеть её в подвале дома, но Марга оставила о том вечере зарисовку, похожую на сцену из мрачного военного кинофильма: «Из-за зарешеченного окна мы видели чёрные сапоги. А рядом с сапогами идут ноги в обычной штатской обуви», – это вывели задержанных из соседнего дома. Но потом эти «две пары чёрных сапог ступают медленно, точно несут что-то тяжелое». «Это дом для престарелых, и там есть лежачие», – пояснил ей отец. За больными тоже пришли.

Так уж сложилось, что Марга слышала и последний разговор её отца с пришедшими уже за их семьёй немцами. Смотрела на пакующую вещи мать. Ей самой удалось выбраться из гетто через сад, а в городе с паспортом на голландскую фамилию ей нечего было бояться. Но эти воспоминания – о собирающейся на смерть семье – преследовали её всю жизнь. «Я часто думаю, правильно ли я сделала, что оставила их? И люди говорили: “Правильно! Чем ты могла помочь? Просто попалась бы сама”. Но это чувство до сих пор ранит меня и не даёт мне покоя», – писала Марга годы спустя.

Она ещё сделает попытку вызволить родителей из транзитного лагеря Вестенброк, в котором узников сортировали перед отправкой в лагеря смерти в Польше. Она бросилась в родную деревню матери и старалась убедить священников протестантской общины выдать ей поддельное свидетельство о давнем крещении семьи. Это позволило бы зацепиться и оспорить еврейское происхождение. Таких случаев было немало. К примеру, недавно мы писали о немецком оккупационном офицере Хансе Кальмейере, который, возглавляя управление внутренних дел при германском комиссариате в Гааге, отвечал за проведение «арийской аттестации», закрывал глаза на подложные свидетельства о крещении и спас таким образом от нацистов 3700 голландских евреев.

Однако нашей героине не так повезло. «Обман – завсегда обман, – глубокомысленно заявил ей старейшина протестантской общины. – Приложить руку под фальшивкой мы не согласные». Эти «высокие моральные ценности» голландца стоили жизни её отцу, матери и всей семье. Из всех родных оккупацию, помимо неё самой, пережил только её дядя.

Начав публиковать короткие рассказы в нидерландской прессе после войны, Марга выпустила их потом отдельной книгой, назвав её «Горькие травы». Она стала бестселлером в Нидерландах. Сегодня книгу перевели в общей сложности на 20 языков. Минко напишет ещё несколько книг – и в них она раз за разом будет возвращаться к переживаниям времён войны и Холокоста.

«Я хотела писать просто, как можно проще, потому что, по-моему, именно так нужно говорить о трагедиях», – говорила она в интервью. «Но в этой простоте и недосказанности и таилась сила её письма, – отмечал голландский литературовед Виктор Шиферли. – Читать её порой было просто невыносимо: такой ужас лез из этих скупых и лаконичных строк».

Минко не раз называли «живой Анной Франк». За свои рассказы она получила множество наград и премий – последнюю ей вручили в Нидерландах в 2019 году, когда самой писательнице стукнуло уже 99 лет. «Мне казалось, когда я пишу, я продлеваю жизнь своей семье и своим родителям. Это всегда было главной причиной», – сказала Марга Минко в одном из своих последних интервью. Она ушла из жизни в июле 2023-го – будучи одним из последних свидетелей Холокоста.