Поездом из ада

Больше поездов из Риги, к которой подступали немцы, не было. Вся остальная семья погибла. Они же добрались до Алма-Аты, где все шпыняли их как «буржуев» – за европейские костюмы и кожаные сумки. После вернулись в Ригу, уже советскую и «уплотненную» – в родном доме властвовал дворник, разжигавший печь их молитвенными книгами.

Рене Нюберг – финский дипломат, 12 лет работавший послом в России. Вот почему его книга – во многом о России, о российско-финских отношениях. И тем не менее напрямую о дипломатической работе в ней ничего не говорится, как, впрочем, и о жизни самого автора. «Последний поезд в Москву» относится к направлению микроистории – рассказывает о времени и эпохе через призму жизни вполне конкретных людей. В центре внимания Рене Нюберга – жизнь двух супружеских пар. Первая – это его собственные родители, Бруно Нюберг и Фанни, урождённая Фейго Токациер. Вторая пара – это двоюродная тётка автора, Маша Тукациер – фамилия в разных странах зазвучала по-разному – и её муж Йозеф Юнгман.

О том, что его мать – еврейка, Рене Нюберг узнал только подростком. Такое молчание объяснялось, конечно, не каким-то особым антисемитизмом вполне просвещённой и демократичной Финляндии, а семейным скандалом, который разразился ещё до рождения Рене. Перед нами очередная история Ромео и Джульетты – финна Бруно и еврейки Фанни. Правда, сначала их семьи отнюдь не враждовали. Мейер Токациер, преуспевающий владелец магазина, был очень рад, что у его сыновей-близнецов появился такой друг, как одарённый и спортивный Бруно, их одноклассник. Но отношение Мейера Токациера к Нюбергу изменилось моментально, как только Бруно стал ухаживать за их сестрой – не без взаимности.

От греха подальше Фанни даже отправили в Ригу, на тот момент еще не советскую. Евреев там было куда больше, чем в Хельсинки, и родители надеялись, что дочь найдёт там другого жениха. Однако положительным результатом поездки оказалось лишь то, что Фанни выучила немецкий, бывший тогда культурным языком Риги, и сдружилась со своей двоюродной сестрой Машей – другой главной героиней «Последнего поезда в Москву». «Маша дала совет: “Если любишь Бруно, слушай только своё сердце”».

То, что разразилось по возвращении, напоминает скорее гангстерский боевик, чем матримониальную историю, которая происходила в прохладной Финляндии, не располагающей к страстям и борьбе темпераментов. В августе 1937 года вернувшаяся в Хельсинки Фанни исчезает из дома. Родители получают от неё телеграмму – они с Бруно поженились и отправляются в Стокгольм в свадебное путешествие.

«Мейер немедленно отнес в полицию заявление, что его дочь сбежала, похитив из кассы деньги, принадлежащие семейному бизнесу. Полиция задержала мою мать на причале в Турку, когда она садилась на паром. Свадебное путешествие не успело даже начаться. Близнецы предоставили в распоряжение полиции отцовский “Паккард”, и маму среди ночи привезли обратно в Хельсинки. Несмотря на протесты братьев, отец тоже поехал с ними. В Хельсинки беглянку заключили под стражу.Когда дело рассматривалось в городском суде, ложное обвинение испарилось, и все повернулось против обвинителей. Мейера обвинили в незаконном лишении свободы и приговорили к семи месяцам условного заключения».

Надо сказать, что родительские меры не ограничились отправкой ни в чем не повинной Фанни в полицию. Как только новобрачную оттуда отпустили, Мейер Токациер сымитировал сердечный приступ, дочь кинулась к «умирающему отцу» и в итоге просидела ещё пять недель под замком в отчем доме. После этого Фанни не помирилась с отцом до самой его смерти. Отношения с братьями, участвовавшими в похищении, и с сестрой Рико, обзывавшей беглянку в полицейском участке последними словами, тоже оставались прохладными. И только старая Сара втайне от мужа и остальных детей навещала свою блудную дочь и внуков. Внуки называли бабушку «бобе», не понимая, что это слово из идиша, а она звала их «майи голделе».

В отличие от романтической, хотя и отягощённой неприятными подробностями истории Нюбергов, история Юнгманов – это вереница трагических потерь и отчаянной борьбы. И тем не менее всё-таки история победы. Маше и Йозефу удалось бежать из Риги, когда к ней подступали немцы. И это был тот самый последний поезд в Москву из заглавия.

«Маша собиралась взять с собой и младшую сестру Мэри (Мерхен), но 18-летняя Мэри была простужена. Мать прижала младшую дочь к себе и отказалась отпускать ее. В гибели Мэри, оставшейся в Риге, Маша винила себя до конца жизни, мучаясь знанием, что не спасла младшую сестру. Сестра Йозефа, ее муж и их семилетний сын должны были ехать тем же поездом, но опоздали. Следующий поезд уже не смог пересечь границу, вернулся в Ригу, и семья погибла».

В Советском Союзе, в Алма-Ате, куда направили беженцев, Маша и Йозеф тоже оказались чужаками, местное население считало их «буржуями», однажды на них даже набросились в трамвае, возмутившись европейскими костюмами и кожаными сумками. Вернулись же Юнгманы уже в советскую Ригу, и цинизм новых хозяев Латвии оказался в чём-то не меньше немецкого – едва молодые супруги, осиротевшие, дезориентированные, вернулись в родной дом, где каждая мелочь напоминала о пережитой потере, как их «уплотнили».

«Дворник в Машином доме, поляк Станислав, угождал всем оккупантам. Это был злой дух дома. Когда Маша с Йозефом вернулись в Ригу в 1944-м и поселились в доме родителей, она заметила, что Станислав топит печь молитвенными книгами ее отца. Маше он сказал язвительно: “Ну что, Машенька, кто нынче в доме хозяин?”».

Одна радость – вернулась Маша уже беременной. «Два продавца-латыша, увидев Машин живот, прокомментировали по-латышски: “Ты гляди, их перебили, а они опять размножаются”». Лена, троюродная сестра Рене Нюберга, родилась в феврале 1945 года. «Маша повторяла Лене, первому еврейскому ребенку, родившемуся в Риге после войны: “Ты победила Гитлера самим фактом своего рождения. Жизнь победила смерть”».

Маша и Йозеф были музыкантами. Первое время после возвращения их профессиональная карьера складывалась удачно, они преподавали в музыкальных школах и консерватории. Однако борьба с «космополитизмом» привела к тому, что постепенно их отовсюду вытеснили, и несколько лет они могли зарабатывать только частными уроками. Впоследствии им удалось вернуться к преподаванию, но исполнительская карьера Йозефа, человека незаурядного дарования, была погублена. Снова давать концерты он смог уже в пенсионном возрасте, покинув СССР.

Книга Рене Нюберга – не просто рассказ о судьбах его родственников, это широкое полотно, где частная жизнь представлена на фоне большой истории. «Последний поезд в Москву» во многом носит просветительский характер, и книга действительно получилась очень познавательной. Рене Нюберг много рассказывает о довоенной международной политике, о том, как складывалась еврейская диаспора в разных странах, о специфике жизни в СССР с «железным занавесом» и вечным «дефицитом». И если последнее будет новым скорее для зарубежных читателей, а многим из нас и без того хорошо знакомо, то истории из жизни еврейской финской общины, сложившейся в основном из отставных российских солдат-евреев и их потомков, будут открытием именно для нас.

Например, Рене Нюберг пишет, что еврейских женщин, дочерей тех самых солдат, финскими подданными считать отказывались. По достижении совершеннолетия им полагалось вернуться в «место, откуда они родом», каковым почему-то считалось последнее место службы отца. То есть юным девушкам предписывалось уехать в далёкие и чужие края, где они никого не знали, да и родственников у них там не было. Единственной возможностью оставаться рядом с родителями было замужество – «согласно протоколам полиции, это была самая распространенная причина еврейских браков в Финляндии». Именно так сложился брак Мейера Токациера и Сары Лефкович, уроженки Турку, с детства говорившей по-шведски – на «высоком» языке финской культуры.

«Я помню, как бобе называла своего мужа солдафоном, как обучала его шведскому языку – судя по всему, жить с ним было нелегко. С самого начала они были очень разными людьми. Первым шоком для невесты стали вставные зубы жениха...»

Рене Нюберг. Последний поезд в Москву. Перевод с финского Е. Тиновицкой. М., ACT: CORPUS, 2017