Смерть с клюшкой

Бывший звёздный хоккеист написал сильную книгу. Он свёл воедино деспотичную мать, мистификатора Ромена Гари – и трагедию Холокоста.

Франсуа-Анри Дезерабль пришел в большую литературу из хоккея. Он был успешным спортсменом – чемпионом Франции среди юниоров. Правда, параллельно он еще и преподавал юридические дисциплины в университете. Его попросили оттуда уйти, когда узнали, что он ставит студентам – будущим адвокатам – дополнительные баллы за чтение наизусть Бодлера, Ламартина и Рембо. Вскоре он ушел и из хоккея, чтобы полностью посвятить себя творчеству.

В книге «Некий господин Пекельный» Дезерабль пишет, что такой разнородной его деятельность получилась благодаря матери – одновременно любящей, честолюбивой и слегка деспотичной. Она мечтала, что сын напишет диссертацию и станет доктором юриспруденции, в то время как он хотел только кататься на коньках. В университет Дезерабль всё-таки поступил, но на втором курсе занятия прервались из-за студенческих бунтов. Вместо лекций он стал ходить в читальный зал, где постепенно пришёл к выводу, что литература, пожалуй, даже интереснее, чем хоккей. Присутствие в жизни авторитетной и горячо любимой фигуры матери и роднит Франсуа-Анри Дезерабля с его любимым писателем Роменом Гари – одним из главных героев книги «Некий господин Пекельный».

Мина Кацева, мать никакого тогда еще не Гари, а Романа Кацева, мальчишки из довоенного Вильнюса, говорила соседям: «Эти грязные буржуазные твари не знают, с кем имеют дело». Зато знает она: ее Ромушка станет «французским посланником, кавалером ордена Почетного легиона, великим актером, Ибсеном, Габриеле Д’Аннунцио». Соседи большей частью подсмеивались над такой экспрессией, но не все. Один из них, скромный и тихий Пекельный принял прогнозы Мины за чистую монету – и как оказалось, не зря.

Вот как описывает Дезерабль встречу Пекельного с его соседом-вундеркиндом: «Глядя на мальчика с немой мольбой, с огоньком одержимости в глазах, грустная мышка сказала ему, что “матери чувствуют такие вещи” – может быть, ты и правда станешь важной персоной и даже будешь печататься в газетах и писать книги. А потом наклонился над ним и, положив руку ему на колено, тихонько шепнул: “Так вот! Когда ты будешь встречаться с влиятельными и выдающимися людьми, пообещай, что скажешь им… Пообещай, что скажешь им: в Вильно, на улице Большая Погулянка, в доме шестнадцать, жил некий господин Пекельный…”». Так Дезерабль отчасти цитирует, отчасти пересказывает автобиографический роман Ромена Гари «Обещание на рассвете».

Писатель Ромен Гари, его персонаж Пекельный и сам Франсуа-Анри Дезерабль – три главных героя странной, многослойной нон-фикшен-книги «Некий господин Пекельный». Причём этот загадочный Пекельный по ходу текста из персонажа Гари превращается в совершенно нового персонажа самого Дезерабля.

Вначале «Некий господин Пекельный» притворяется романом-исследованием. Франсуа-Анри Дезерабль ищет по архивам и, конечно, не находит никаких следов Пекельного. Мало того, он не находит и свидетельств, что при встрече с Шарлем де Голлем, Джоном Кеннеди и английской королевой Ромен Гари упоминал про Пекельного, хотя тот утверждал, что делал это каждый раз: «“Добрейшая виленская мышка, – рассказывает нам Гари, – давно закончила свою жизнь в кремационных печах нацистов, как и многие миллионы других евреев Европы”. Однако он продолжает добросовестно выполнять свое обещание при встречах с великими мира сего: “На трибунах ООН и во французском посольстве в Лондоне, в Федеральном дворце в Берне и на Елисейских Полях, перед Шарлем де Голлем и Вышинским, перед высокими сановниками и сильными мира сего я никогда не забывал упомянуть о маленьком человеке. И выступая по многим каналам американского телевидения, неоднократно сообщал десяткам миллионов телезрителей, что в доме 16 по улице Большая Погулянка в Вильно некогда жил некий господин Пекельный, упокой Г-сподь его душу”».

Мало-помалу Франсуа-Анри Дезерабль придумывает своего Пекельного, «человека-мышку» – кроткого вильнюсского еврея, скрипача и парикмахера, не пережившего Холокост. Этот персонаж чуть стереотипен, но именно потому, что воплощает всех европейских евреев вообще, их великую трагедию, каждую жизнь и каждую смерть. Дезерабль описывает разные варианты смерти Пекельного: сгорел в концлагерной печи, был расстрелян, пострадал даже не от немцев, а угодил в сталинский ГУЛАГ и не пережил лагерей – и всё это на самом деле было и повторялось тысячи раз.

Когда возникает версия, что «Пекельный» – это прозвище, а настоящая фамилия вильнюсского соседа была другой, и подтвердить его существование вполне возможно, Франсуа-Анри Дезерабль отказывается это делать: он понимает, что Гари, его любимый писатель, говорит об общей, а не только об индивидуальной трагедии, и в этом сила литературы – говоря об одном, она говорит о каждом. «Если Пекельный состоит из чернил и бумаги, это означает несомненный, ослепительный триумф литературы, замешанной на вымысле. Но что если он все-таки существовал, как выражаются дети, взаправду? Если Гари воссоздал из слов то тело из плоти, которое сгорело в Клооге на костре, или обратилось в дым на польских равнинах, поросших колючей проволокой, или, что скорее всего, упало в яму у подножия высоких деревьев в Понарах? Что же, и это все равно триумф литературы, но только с примесью реальности».

Такое решение Дезерабля – вполне в духе самого Ромена Гари – великого мистификатора, гениального обманщика и мифотворца. Он то утверждал, что он – сын великого актёра немого кино Ивана Мозжухина, признавался, что его настоящий отец – действительно бывший муж матери Арье-Лейб Кацев, погибший во время Холокоста. «Мой отец не дошёл до газовой камеры, упав замертво перед самым входом», – цитирует Ромена Гари Анри-Франсуа Дезерабль. Но даже и здесь оказывается, что Гари изображает трагедию более символической, знаковой, чем она была на самом деле – «его отец погиб в 1943 году в лесу близ поселка Понары, в десяти километрах от Вильно, от рук мелкого прислужника Шоа, в чьи функции входило стрелять в затылок людям, выстроенным на краю рва».

Основное семейное мифотворчество Гари, однако, связано не с отцовской, а материнской фигурой. В «Обещании на рассвете» Гари пишет, что всю войну мать писала ему пронизанные любовью письма. Но когда он, награждённый множеством орденов и медалей летчик, вернулся с фронта, то узнал, что мать умерла довольно давно. «За несколько дней до смерти она написала около двухсот пятидесяти писем и отправила их своей подруге в Швейцарию. Я не должен был знать – письма должны были пересылаться мне регулярно. Мать продолжала вселять в меня силу и мужество, необходимые для продолжения борьбы, в течение трех с лишним лет, хотя ее уже не было. Пуповина продолжала действовать», – цитирует «Обещание на рассвете» Франсуа-Анри Дезерабль.

Эта трогательная история – и правда, и неправда одновременно, «нас возвышающий обман», сюжет совершенно в духе Гари. «Это опять твои “особенные отношения” с правдой. Конечно, мать тебе писала, писала все время – в пансионе “Мермон” и в клинике Святого Антония, – исписывая школьные тетради, и ты их нашел, когда приехал в Ниццу, получив телеграмму о ее смерти в феврале сорок первого года. Ты солгал и об этом», – говорит Франсуа-Анри Дезерабль своему любимому писателю.

Но самая невероятная мистификация Ромена Гари связана с литературой. Ему единственному в истории литературы удалось дважды стать лауреатом Гонкуровской премии, которая, как известно, по правилам второй раз не вручается. Первый раз он был награждён, собственно, как Ромен Гари в 1956 году за роман «Корни неба». В 70-х писатель понимает, что его книги уже не так остро воспринимаются читателем, чувствует, что его письмо стало несколько инерционным. Под псевдонимом Эмиль Ажар он в новой, более хаотичной и модернистской манере написал роман «Голубчик», который сразу становится сенсацией. С тех пор романы Ажара выходили один за другим – и зачастую критика противопоставляла новую звезду литературы «вялому, однообразному, всем поднадоевшему Гари». В 1975-м роман Гари-Ажара «Вся жизнь впереди» получил Гонкуровскую премию. После этого таинственному писателю уже невозможно было ускользать от публики и журналистов – тогда его роль взялся играть племянник Ромена Гари Поль Полянский. Когда родственные связи Гари и Полянского становятся известны, появляются и догадки, кто же пишет книги Ажара на самом деле. Но Гари отпирается от всего так убедительно, что его лжи в очередной раз все безоговорочно верят. Правда раскрывается только в 1980 году, после самоубийства Ромена Гари.

Франсуа-Анри Дезерабль. Некий господин Пекельный. Перевод с французского Натальи Мавлевич. М., Corpus, 2019