По ту сторону раковины

Морщинистая тетка в круглых темных очках играла на аккордеоне. Она приходила каждый день, кроме субботы, простукивая заплеванный асфальт палкой с металлическим наконечником, и садилась на принесенный раскладной стульчик аккурат между банкоматом и стеклянными дверями в банк «Леуми». Раскрытый футляр инструмента, отделанный ярко-красным бархатом, лежал у ее ног, покрытых сеткой вздувшихся фиолетовых вен, и подвыпившие русские туристы кидали туда мелочь.

Ностальгический репертуар перекрывали вопли уличных проповедников царства Мошиаха и собирателей пожертвований на похороны очередного праведника. На перекрестках нервно посвистывали усатые полицейские, обвешанные рациями и электрошокерами. Их передразнивали городские сумасшедшие, живущие на соседнем рынке, ужасные на вид, но совершенно безобидные, а растатуированные пьяницы ругались меж собой так, что перекрикивали сигналы маршруток. Из ресторана на углу невыспавшиеся уборщики, подбадривая себя эфиопскими напевами, выставляли на тротуар столики. По проезжей части ехали клерки на электрических велосипедах, обгоняя стоящих на светофорах умопомрачительных женщин в дорогих автомобилях и вэб-дизайнеров на скейтбордах.

Улица жила своей обыкновенной жизнью, и звуки ее неслись на третий этаж через окно, которое не закрывалось даже зимой. На противоположной от окна стене висела творчески переработанная Зеевом картина Малевича «Черный квадрат», представляющая черный круг на белом фоне. Называлась картина «Черная дыра». Под ней стоял диван, который мучительно скрипел пружинами, прогибаясь под телом Зеева. Нередко и под двумя телами, а как-то раз даже и под тремя. Сейчас на нем сидел один Зеев и ошарашенно смотрел на кухонную раковину, наполненную водой. В раковине плавала рыба.
– Деньги не решают проблем, – разглагольствовала она. С тех пор как рыба оттаяла и ожила, ее рот не закрывался. – Существует иллюзия, что на всеобщую меру стоимости можно купить осознанную необходимость. Это не правда. Против статистики не попрешь: восемьдесят три процента из тех, кому я помогла деньгами, окончили жизнь самоубийством.

В голове Зеева было пусто, словно в металлическом ведре, из которого выплеснули воду.
– Ты не слушаешь меня, – продолжила рыба. – И напрасно. Твоя бабушка Гита была счастливой. У нее было шесть детей и восемнадцать внуков. Это и есть настоящее счастье.
Аккордеон на улице заиграл «Марш энтузиастов», и нестройные голоса заорали, что им нет преград ни в море, ни на суше. Зеев с трудом проглотил слюну и указал подбородком на разорванную упаковку, все еще валявшуюся на кухонном столе рядом с раковиной. Час назад она, покрытая инеем, лежала на полке морозильника в магазине «АМ:PM». Он тогда мельком взглянул на цветные иероглифы, напечатанные на обеих сторонах пластика, и кинул упаковку в тележку к лежащей там упаковке пива.
– Обо мне позже, – отмахнулась плавником рыба. – Скажи, как ты смотришь на тот факт…

Это все витамины, подумал он. Их сейчас непонятно из чего делают. Точнее, понятно из чего – из всякой дряни. Нельзя каждый день принимать. Накопились, и пошли галлюцинации…
– Образование… – рыба на секунду задумалась, скрылась в раковине под водой и, вынырнув, продолжила. – Самое лучшее образование, доступное в мире. Лучшие вузы: Кембридж, Оксфорд, Массачусетс, Стенфорд, Гарвард…
Её слова стучали, словно рассыпавшийся по полу жемчуг из порванных бабушкиных бус.
«Корнуэльский, Калифорнийский, Чикагский университеты, Йель, Джона Хопкинса, Технологический институт в Цюрихе, Лондонская школа экономики…» – продолжала перечислять рыба.

Он прочистил горло, рыба немедленно замолчала. Однако пауза длилась недолго:
– Женщины? – сложила она плавники на груди. – Думаешь, я забыла? Нет, конечно. Вся прелесть завоевания прекрасного пола заключается в трудностях, которые необходимо преодолеть. В противном случае отношения ничем не отличаются от похода в «Макдоналдс»: «Мне, пожалуйста, двойную Елену Ландер и маленькую колу». – «Вам здесь или с собой?» – «С собой».
– Со сливками, – вставил Зеев.
– Что? – машинально переспросила она и отрицательно замотала головой.
– С шоколадным муссом, – продолжил настаивать Зеев.
– Нет.
– Ты, наверное, хочешь, чтобы тебя отпустили? – напомнил он как можно более бесцветным голосом.
– Это каноническая версия, – не особо уверенно возразила она. – Новая прошивка допускает различные варианты…

Зеев встал с дивана – пружины облегченно скрипнули – и подошел к плите. Из кухонного шкафчика появились специи и следом за ними, из другого – сковородка.
– Что же это будет? – покосилась рыба с тревожной интонацией.
– Да, – подтвердил он бесстрастно. – Я вместе с тобой в магазине купил упаковку пива «Маккаби».
В комнате установилась неприятная тишина. Рыба с откровенной неприязнью взирала, как Зеев нарезает луковицу, периодически вытирая глаза от слез. А потом принялся шинковать морковь. Нож громко стучал по разделочной доске. За окном аккордеон заиграл «Новый поворот». «И мотор ревет, – забурчал Зеев по нос, – что он нам несет…»
– Хорошо! – не выдержала рыба. В голосе ее чувствовались панические нотки. – Хорошо!
– «Омут или брод, пропасть или взлет…»
– Одно желание!
Зеев ссыпал морковь на сковородку.
– Никаких Ландер, Ратажковски и прочих Бар Рафаэли, – рыба нервно поглядывала на сковородку. – Только самое сокровенное!
– Хочу… – Зеев набрал в легкие побольше воздуха. – Хочу…
– Не надо ничего говорить, – перебила рыба. – Ты только газ на плите выключи!

Гармошка мехов сдвинулась, и музыка прекратилась. Раздались аплодисменты, зрители принялись бросать мелочь на ярко-красный бархат аккордеонного футляра. Зееву хотелось петь, он собрался просить сыграть еще что-нибудь, но почувствовал, что его крепко взяли за локоть.
– Пошли, Володя, – требовательно сказала женщина. – Пошли, а то распелся! У нас до самолета осталось совсем чуть-чуть, а мы так и не купили подарок моей маме.
Он уперся, но женщина продолжала тянуть.
– Совсем ты кукушку здесь отпил, – зло зашипела она, – но погоди, прилетим обратно в Тамбов, ты у меня ни грамма больше, ни-ни!

Они вышли из толпы, Зеева слегка пошатывало. Женщина продолжала шипеть: «Ты не мужчина, ты тряпка! Ты ни на что не способен! Возьми себя в руки! Права была моя мама, что нельзя было за тебя выходить! Ты…» Не обращая внимания на красный свет, рассерженные сигналы автомобилей и вопли женщины: «Вовка, ты куда? Тебе окончательно крышку сорвало?!», он перебежал улицу. Перед подъездом сообразил, что начисто забыл код от двери. Даже номер квартиры не может вспомнить. Ничего не помнит. Он оглянулся и увидел, что на светофоре вот-вот загорится зеленый, и женщина опять окажется рядом.
– Сука! – истошно заорал он, задрав голову вверх. Окно на третьем этаже было открыто. – Сука! Что же ты со мной сделала?

Зеев открыл глаза. «Черная дыра» висела прямо над головой. «Заснул что ли?» – подумал он, вставая с дивана. Из водопроводного крана тонкой струйкой лилась вода. На кухонном столе валялась вскрытая пластиковая упаковка. В раковине лежала «принцесса Нила». Он ткнул рыбу пальцем, хотя и так было видно, что она еще не разморозилась.