Ненастоящий Мандельштам

Поэта Юрия Мандельштама часто называли «ненастоящим», хотя он был звездой русского Парижа: гостил у Мережковских, дружил с Ходасевичем и был женат на дочери Стравинского. Схваченный гестапо весной 1942-го, он через год погиб в концлагере в Польше.

Юрий Мандельштам родился в Москве в 1908 году в семье финансиста Владимира Арнольдовича Мандельштама и его жены Софьи Григорьевны, урожденной Штильман. Вскоре после рождения сына глава семьи занял пост секретаря правления Соединенного банка – в этом он пошел по стопам своего отца, директора Могилёвского общества взаимного кредита. А вот оба его ребенка – и сын Юрий, и дочь Татьяна – оказались чистыми гуманитариями. Юра, например, начал писать стихи еще ребенком – это были короткие, но уже достаточно талантливые четверостишия, посвященные матери.

Из России Мандельштамам пришлось уехать – это произошло в 1920 году, когда все имущество зажиточного семейства было конфисковано и стало окончательно понятно, что надеяться на спокойную жизнь в новых, постреволюционных реалиях нечего. Поначалу Мандельштамы просто перебрались из Москвы в Крым. Но уже вскоре они сели на пароход, перевезший их в Константинополь, откуда спустя несколько месяцев отправились в Париж.

Во Франции Юрий начал писать поэмы – во всех до единой он ностальгировал по родине. В 1925 году юноша окончил в Париже русскую гимназию и поступил в Сорбонну на филологический факультет. Через четыре года у него на руках был диплом по современной истории и русской литературе. Отказавшись от предложения остаться в университете в качестве преподавателя, Юрий полностью посвятил себя поэзии. Если раньше он не стремился предавать свои стихи широкой огласке, то после окончания университета он использовал каждую возможность для публичных чтений.

Вскоре Мандельштама приняли в «Союз молодых поэтов и писателей» и стали публиковать его стихотворения в выходящих несколько раз в год сборниках. Молодой поэт быстро вошел в высший литературный свет: бывал на «воскресеньях» у Мережковских, а также на собраниях поэтических кружков «Зеленая лампа» и «Перекресток», где познакомился и подружился с Владиславом Ходасевичем. Ходасевич к тому времени практически перестал сочинять стихи: он возглавлял литературный отдел русской эмигрантской газеты «Возрождение» и считался ведущим литературным критиком русского зарубежья. Не укрылся от его взгляда и молодой поэт Мандельштам.

Ходасевич считал Юрия «богаче и разностороннее многих его сверстников», отмечал, что молодой поэт выделяется «истинно поэтическим душевным складом», а в строках его стихотворений «чувствуется воля к непринужденности и широте письма». При этом Ходасевич его и критиковал: писал, например, что «поэтика Юрия Мандельштама светится отраженным светом, живет не своими, а лишь усвоенными приемами».

С подачи Ходасевича Мандельштам начал пробовать себя как литературный критик: писал очерки о русских писателях, рецензировал их новые произведения. В итоге, когда Ходасевич умер в 1939 году, именно Юрий Мандельштам стал его преемником и возглавил литературный отдел в «Возрождении». Уход из жизни Ходасевича Юрий воспринял очень болезненно: для него это была уже вторая огромная трагедия за год – в 1938-м умерла его жена Людмила Стравинская.

Людмила, или Мика, как называли ее друзья и родные, была дочерью композитора Игоря Стравинского. Мандельштам познакомился с ней в 1935 году на одном из литературных вечеров. Общие интересы – страсть к музыке, искусству и поэзии – сблизили молодых людей. В их жизни наступило самое счастливое время, которое лишь изредка омрачалось приступами хронического туберкулеза у Людмилы, а еще – нежеланием ее отца отдавать дочь замуж за иноверца. В итоге Мандельштам, горевший желанием быть рядом с любимой и постоянно заботиться о ней, пришел к непростому для себя решению. Чтобы получить благословение отца своей избранницы, он принял православие, после чего осенью 1935-го пара наконец поженилась.

В январе 1937 года Юрий и Людмила стали родителями – у них появилась дочь Екатерина, которую они в кругу семьи называли просто Китти. Но безграничная радость Мандельштама вскоре сменилась серьезными опасениями за здоровье жены. Врачи предупреждали, что беременность может усугубить ее туберкулез, но молодые в это не верили – долгое время им казалось, что, наоборот, болезнь отступила без возврата. Однако сразу после родов приступы туберкулеза вернулись – и стали протекать в гораздо более тяжелой форме.

Никакие методы лечения не помогали – в ноябре 1938-го Людмила умерла, оставив Юрия с годовалой дочерью на руках. Мандельштам погрузился в полную апатию. Лишь много месяцев спустя он вернулся к работе – исключительно из необходимости заботиться о дочери. Стихи он теперь почти не писал – крайне редко, и только чтобы почтить память своей обожаемой покойной жены.

Я верю, Господи, что это знак,
В котором благодать Твоя и сила,
Что вечный свет, а не могильный мрак
Узнала днесь раба Твоя Людмила.

Я верю, что дарован ей покой,
Что Ты и жизнь ее, и воскресенье,
И от нее отвел своей рукой
Болезни, воздыханья и сомненья.
И даже то, что не могу понять,
Без ропота стараюсь я принять.

Лишь в долгие часы ночной тоски,
Забывшись, вдруг протягиваю руку –
И нет ответной, любящей руки…
Я все приму – но как принять разлуку?

Вскоре началась Вторая мировая война. Юрий Мандельштам мог уехать, но работа в «Возрождении» была основным его заработком, а ему надо было оплачивать лечение дочери. У Китти, как и у многих членов семьи Стравинских, тоже обнаружили туберкулез. Когда в конце 40-го газета закрылась, уезжать уже было поздно. Родители и сестра Юрия Татьяна, тоже поэтесса, писавшая под псевдонимом Штильман, спаслись на юге Франции, пережив там всю оккупацию. Юрия Мандельштама гестаповцы арестовали в 42-м.

Вот как вспоминал об этом друживший с Мандельштамом поэт и прозаик Юрий Терапиано: «Двумя этажами ниже, в том же доме, где и Мандельштам, жил поэт Игорь Воинов. Чтобы скоротать время, по вечерам Воинов и Мандельштам поочередно приходили друг к другу. Хотя евреи не имели права покидать свои квартиры после 8 часов вечера, никто не мог предположить, что в пределах того же дома “отсутствие” будет рассматриваться как преступление. 10 марта 1942 года Мандельштам как обычно спустился к Воинову – и в это время пришла полиция для проверки».

Отсутствие дома во время введенного немцами для евреев комендантского часа расценивалось как преступление. Друзья призывали Мандельштама немедленно бежать из Парижа, но он наивно полагал, что если явится в полицию сам и объяснит, что находился несколькими этажами ниже, чему есть свидетели, то все разрешится. Когда утром следующего дня он явился в комендатуру, гитлеровцы не стали слушать его оправданий. Юрий Мандельштам был арестован и отправлен в концлагерь.

Незадолго до ареста ему удалось переправить дочь на лечение в один из швейцарских санаториев. Заботу о воспитании Китти, а затем и опекунство над ней взял на себя брат Людмилы Стравинской Федор, проживавший в Швейцарии. Екатерина Стравинская умерла в 2002 году. Ее дочь Мария Елачич-Стравинская, возглавляющая ныне фонд имени своего прадеда, рассказывала в одном из интервью: «Мой дед Юрий Мандельштам был депортирован из Франции в Польшу и погиб в концлагере в 1943 году, о чём семья узнала значительно позже. Поэтому Теодор и удочерил мою маму, оставшуюся круглой сиротой, и стал впоследствии моим дедом, любящим и любимым». По информации Красного Креста, Юрий Мандельштам погиб в октябре 1943 года в концлагере польского местечка Явожно при неизвестных обстоятельствах.