Евреи в кадре

Сделал тренд из жизни религиозных евреев. Как антиквар вдохновился советским биологом – и стал снимать будни ортодоксов в Нью-Йорке.

То, что делает Абе Кугельский, лучше всего объясняет одна из его последних работ. Это короткое видео, на котором религиозный еврей с ребенком пытается перейти улицу во время нью-йоркского марафона. Улица полна спортсменов – мужчина в традиционном хасидском наряде вынужден встроиться в их бег. За ним бежит женщина с коляской, за ее юбку держится мальчик с пейсами, а за ними – пользуясь моментом, сквозь марафонцев пробирается еще один пожилой ортодокс. «Это то, что я хочу запечатлеть больше всего. Обычную жизнь харедим в современном мире», – объясняет Кугельский.

45-летний фотограф начал снимать американских евреев-ортодоксов около 15 лет назад. Эта идея пришла к нему после знакомства с работами Романа Вишняка – легендарного репортера, который в 30-е годы фотографировал будни штетлов Восточной Европы. Работы Вишняка – редчайшая хроника и свидетельство жизни, которую разрушила война: недаром книга его снимков называется «Исчезнувший мир». «Я восхищался этими работами и одновременно думал: а ведь у нас почти нет фотоальбомов о жизни американских харедим! Я увидел в этом пространство для своей камеры», – говорит Кугельский.

Фотограф был изначально близок к среде ортодоксов. Он родился в Израиле в религиозной семье. Его дед был раввином, а он сам в детстве учился в хасидской школе. Первый опыт репортажной съемки он приобрел в Иерусалиме. «В Меа-Шеарим – это квартал Иерусалима – местные жители привыкли, что их фотографируют. Там десятилетиями ходили фотографы, издана масса фотоальбомов, и люди воспринимают это спокойно. Там мужчины гордятся тем, что их деды изображены в известных книгах», – рассказывает Кугельский. После переезда в США он попробовал повторить израильский опыт – и с удивлением обнаружил, что местные ортодоксы воспринимают его настороженно, если не враждебно. «Эту реакцию можно понять, – рассуждает он. – Когда в последний раз хасидов показывали в СМИ в положительном свете? Почти никогда. Обычно публикации были негативными – так было поколениями. Так с чего им доверять постороннему с камерой?»

Поначалу Кугельский снимал издалека, стараясь оставаться незамеченным. В одном из интервью он признался, что иногда даже прятал фотокамеру или телефон в книгу с заголовками на иврите – чтобы не вызвать подозрений и внимания к своей персоне. Впрочем, его беспокоил вопрос, насколько это этично. Кугельский даже спрашивал об этом раввина и консультировался у юристов. Обе стороны заверили его, что фотографировать людей в общественных местах допустимо – если речь идет только о бытовых сценах, без интимных деталей и не связанных с криминалом.

Первые фото американских хасидов Кугельский сделал в Нью-Йорке – в районе Боро-Парк, куда ежедневно возил на работу свою жену. Но со временем география его фотоотчетов стала шире. Он стал выезжать в соседние штаты: снимал уличную жизнь, семейные встречи, а если мог получить согласие на съемку – то и утренние молитвы в маленьких бейт-мидрашах. Часто Кугельский просто ходил с камерой по разным еврейским кварталам – и фотографировал все, на что падал его глаз. Так появился, например, его знаменитый снимок пожилого хасида, который стоит с лопатой по щиколотку в воде посреди затопленной городской улицы.

«Я спросил его: почему лопата? Что вообще он делает здесь? – рассказывал фотограф в одном из интервью. – И старик ответил, что он просто шел утром по своим делам. Но тут понял, что уличный слив засорен после дождя и всюду огромные лужи. Тогда он решил вернуться, взять лопату и самостоятельно расчистить засор, чтобы от него не страдали другие люди».

Вот другая фотография, принесшая Кугельскому известность: на ней группа учеников нью-йоркской ешивы с опаской обходит уличную собаку. «В комментариях люди писали мне, что этот снимок пробрал их до глубины души. Мне говорили, что в этой боязни собак видится коллективная еврейская память, пережиток Холокоста – что-то, что попало в наши ДНК вместе с воспоминаниями отцов и дедов», – рассказывает он.

Кугельский годами снимал «в стол» и нигде не публиковал свои работы. К 2017 году в его архиве накопилось около 50 000 фотографий – настоящая летопись жизни современных ортодоксов. И тогда он завел страницы в социальных сетях и начал выкладывать снятое – по одному фото в день, обязательно сопровождая их позитивным комментарием или короткой историей. «Я хотел показать красоту этого закрытого мира. Но одновременно и убедить его обитателей, что мне можно доверять: что я не ищу горячих поводов для новостей, не пытаюсь выставить героев в негативном свете», – говорит он.

Сегодня за страницами фотографа в соцсетях следят около 100 000 человек, его работы принимают участие в престижных фотовыставках. Сам Кугельский вышел из тени анонимности в 2020 году. Он дал интервью крупному еврейскому изданию в США – после этого люди в общинах стали чаще узнавать его и даже предлагать помощь. «Охотнее всего, конечно, фотографируются дети. Но и со взрослыми харедим я нахожу общий язык. Они видят, что мы из одного поля, что у меня тоже есть ортодоксальный бэкграунд – хотя сейчас я и стою напротив них с камерой», – говорит фотограф.

По его словам, во время съемок он чувствует себя «в своем мире». А герои снимков нередко становятся и друзьями: «Обычно, когда я иду в знакомые мне районы Нью-Йорка, то знаю, что зайду к кому-то в гости, и мы будем сидеть и разговаривать». Метод Кугельского – как говорит он сам – избегать спешки: он любит подолгу беседовать со всеми, кого встретил и сфотографировал, пусть даже впервые. Прошлым летом его даже пригласили снимать семейную жизнь ортодоксальной пары. «Это совершенно новый уровень доверия, к которому я долго шел!» – восклицает он.

Несмотря на славу главного современного летописца харедим в США, фотография не стала у Абе Кугельского основным источником дохода. В обычные дни он работает в семейной лавке, которая торгует еврейским антиквариатом. «Но когда есть настроение, я могу запереть лавку средь бела дня и уехать с камерой, – говорит он. – С женой так не получается. У нас праздник – Песах, Пурим, Ханука или что-то еще. Я знаю, что жизнь хасидских дворов кипит – но жена хочет, чтобы я оставался с ней дома».

Люди со всего мира пишут фотографу комментарии – и он говорит, что это «вдохновляет больше всего»: «Ну, как не радоваться? Если вдруг получаешь письмо от человека из Бразилии. И он говорит, что благодаря моим работам вновь полюбил нашу культуру, надел кипу и стал ходить в синагогу». Но история одного фото изумила и его самого. Когда-то Кугельский нашел и оцифровал архивные снимки Бруклинской публичной библиотеки – и однажды показал их на улице пожилому ортодоксу, которого хотел снять. «Я сказал: “Посмотрите, какие интересные фото 50-летней давности”. И тот, листая карточки, вдруг изменился в лице: на одной из них были его супруга и новорожденный сын». Кугельскому удалось снять этот момент: эмоции, радость и печаль старика. «В этом сила уличной фотографии! – заключает он. – Она хранит память!»