Однорукий кавалер

Слово «кавалер», которое в современном языке употребляется в смысле «ухажер», вообще-то, в одном из первоначальных значений использовалось как «носитель ордена». И однорукий кавалер, о котором мы хотим рассказать, был именно кавалером (полным кавалером!) Георгиевского креста, одной из самых почитаемых наград России, вручавшейся только за отвагу на поле боя.

Иосиф Трумпельдор, отец которого, николаевский солдат, был наделен правом повсеместного жительства, родился в 1880-м. Он получил еврейское образование в Ростове и европейское — в русской школе. Затем начал учиться на зубного врача. Короче говоря, мог бы стать вполне благополучным еврейским молодым человеком и завидным женихом: зубные врачи и тогда весьма ценились. К тому же, увлекся идеями Толстого, причем не только по книгам: в окрестностях Ростова поселились толстовцы, занявшиеся сельским хозяйством. Казалось бы, все предрекало ему тихое будущее миролюбивого обывателя со стабильным заработком…

Тем не менее, он не во всем разделял непротивленческие взгляды толстовцев. А поскольку был хорошо знаком с идеями сионизма, мечты его простирались до создания в Эрец Исраэль земледельческих коммун, способных защищаться с оружием в руках. В 1902 году его призвали в армию в качестве вольноопределяющегося и направили в Порт-Артур, русскую крепость на китайской земле. В отличие от большинства еврейских (и не только) молодых людей, он не воспринял службу как неизбежную трагедию, а стал служить с интересом и не без удовольствия, хотя карьерный рост для него был закрыт как для лица иудейского вероисповедания. Впрочем, карьерный рост ему был и не нужен, ему нужны были военные умения. Вышло же так, что ждали его и военные знания, и военные звания.

Началась Русско-японская война. Трумпельдор проявил незаурядную храбрость, участвовал в опасных операциях. Однажды, рота оказалась частично перебита, частично (увы!) разбежалась, он спас жизнь ротного командира, вытащив его из-под огня. Ротный в буквальном смысле плакал: «Один вы, вольноопределяющийся, оказались настоящим солдатом! Остальные разбежались, как жиды какие-то…». (Представление о евреях у г-на капитана было примерно таким же, как у специалиста по вопросу генерала Адальберта Эмма, хотя тот, правда, под огнем не бывал…)

К чести выжившего капитана, добавим: узнав, что его спаситель — еврей, он не только пришел извиняться за свои слова и представил своего спасителя к Георгиевскому кресту, но и впоследствии, когда шел разговор о производстве Трумпельдора в офицеры, лично провел всю необходимую работу. За одним крестом последовал другой, потом Трумпельдор потерял в бою руку, но от демобилизации отказался, вернулся в строй, произведен был в унтер-офицеры. После капитуляции Порт-Артура попал в японский плен, в лагере военнопленных прославился заботой о товарищах по несчастью, не забывая выделять евреев. («У-у! — воскликнул бы специалист по вопросу генерал Адальберт Эмм. — У других сало воровал!») Нет, генерал, он им не украденные у других куски сала носил, он их агитировал перелиться по завершении плена в Эрец и создать там воинско-крестьянскую коммуну. Как видите, российский патриотизм у нашего героя вполне сочетался с еврейскими идеалами, и странного в том ничего не было.

В 1906 году Трумпельдор вернулся в Россию, был по представлению офицерского собрания полка произведен в офицеры (отказавшись креститься), дослужился до штабс-капитана, вышел в отставку и поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета — ограничения, естественно, на него уже не распространялись. Впрочем, выше по званиям все равно бы не пустили.

Да ему этого и не нужно было. Мечтой его оставалось создание сельскохозяйственной коммуны в Эрец Исраэль. «Мы должны добиться освобождения еврейского народа от национального угнетения путем обеспечения его независимого существования в Эрец Исраэль», — это его собственные слова.

И в 1912 году он приехал в Эрец и стал работать на ферме «Мигдаль» — «Башня стражи».

Но это уже другая история, о которой мы еще расскажем.