Еврей отходит по частям

Чего стоит бояться «придворным евреям» в любую эпоху, рассказывает наш корреспондент.

Библейская глава «Ваехи», которую будут читать в синагогах в эту субботу, посвящена последнему дню жизни нашего праотца Яакова. И любопытно наблюдать, как идея смерти в иудаизме тесно переплетается с идеей самой жизненности! Даже название главы – «Ваехи» – можно перевести не только: «И жил», но и одновременно – «Будет жить!». Ведь в Пятикнижии грамматическая форма будущего времени глагола часто используется для прошлого – что само по себе примечательно в данном контексте. А если уж вспомнить, что аналогично отрывок, посвященный смерти нашей праматери Сары, называется «Хаей Сара», то есть «Жизнь Сары», то круг окончательно замыкается: и Яаков, и Сара продолжают жить, пока живы их потомки.

И потому благословения, которые Яаков на смертном одре даёт каждому из сыновей, актуальны и сейчас – ведь они, в конце концов, обращены к нам. Эти благословения очень различны и, по мнению великих комментаторов Пятикнижия, представляют собой не только точные характеристики каждого из сыновей, но провидение будущего их потомства – колен Израиля. Но видно из самого текста, что несмотря на все различия, братья в этих благословениях не отдаляются, а наоборот – мистическим образом дополняют друг друга. По отдельности каждый из них – лишь разрозненный камешек, но вместе они сливаются в единую мозаику и становятся народом в подлинном смысле этого слова. Но вытащи один камешек – и мозаика начнет рассыпаться.

И в этой идее Яакова слышится призыв к нам сегодняшним: нет ничего более глупого и опасного, чем делегетимировать ту или иную часть еврейского народа по политическим, религиозным или иным убеждениям. Эту же мысль, кстати, не так давно по историческим меркам – всего каких-то двести с лишним лет назад – обосновывал и рабби Леви-Ицхак из Бердичева, объясняя своим ученикам, что Б-гу, а значит, и всему остальному еврейскому народу нужны даже самые отпетые безбожники. «Без меня народ неполный», – как было сказано великим представителем другого народа, но при схожих жизненных обстоятельствах.

И еще на один ключевой момент этого отрывка Пятикнижия хотелось бы обратить внимание читателя. После того как праотец наш Яаков, говоря библейским языком, «присоединился к своему народу», тело его забальзамировали и прошли требуемые по египетскому обычаю семьдесят дней траура, Иосиф обратился к «домочадцам фараона» с просьбой передать «в уши фараона» ходатайство: отпустить его на время в землю Ханаанскую – похоронить отца: «А сейчас позвольте мне взойти туда, похоронить отца и затем вернуться».

Странным здесь является тот факт, Иосиф – «второй человек в Египте после фараона», фактический премьер-министр страны, – похоже, больше не может обратиться к фараону напрямую. Видимо, когда дни голода прошли, Иосиф больше не пользовался при дворе тем неоспоримым влиянием, что прежде. Да, с ним, очевидно, ещё считаются, о его великих заслугах перед страной, конечно, помнят, да и пришедшие с ним евреи воспринимаются пока как благо для экономики государства, но в воздухе что-то уже неуловимо изменилось. «Еврей сделал свое дело – еврей может уходить».

И вот об этой переменчивости нашей национальной судьбы тоже, думается, стоит помнить всем евреям, живущим в диаспорах. Причем в особенности именно «придворным евреям». Об этом, в сущности, и писал в свое время Александр Галич:

Это правда, это правда, это правда,
Это было, и боюсь, что будет завтра.
Может, завтра, может, даже скорее...
Ой, так не шейте ж вы ливреи, евреи!