Прошло тридцать лет, а я помню, как сегодня, день рождения нашей средней дочери. Была суббота, а мы к тому времени уже начали её соблюдать, так что схватки у жены начались крайне «невовремя». «Придётся потерпеть тебе до вечера!» – сказал я жене.

В это самое время к нам заглянул сосед, во многом благодаря которому мы и вернулись к еврейскому образу жизни, и поняв, что происходит, заявил:
– Быстро собирайтесь и выходите на улицу! Я через пару секунд подгоню машину.
– Так сегодня же суббота? – удивился я.
– Слушай, ты вообще нормальный или как? – ответил он мне вопросом на вопрос.

Тогда я ещё не знал, что в таких случаях суббота «отодвигается», поскольку заповеди евреям даны для жизни, а не для смерти. И через полчаса мы были в больнице. Я проводил жену, у которой уже отошли воды, в палату для роженицы, помог ей устроиться на кровати и направился к двери.
– Эй, куда пошел?! – услышал я сзади голос акушерки. – Давай садись рядом с женой, будешь помогать ей рожать!

Так я узнал, что в Израиле присутствие мужа во время родов жены – дело почти обязательное. То есть «уйти в отказ» и переждать роды в лобби больницы, конечно, можно – никто тебя за это не арестует. Но все вокруг будут смотреть на тебя, как на прокаженного.

Роды оказались долгими и тяжелыми – длились часов восемь, не меньше. Хорошо помню, как мне вручили мою только что родившуюся дочку, и я нёс её в отделение новорожденных, пьяный от счастья. И оттого, что негаданно для себя оказался причастен к таинству рождения новой жизни.

Поэтому я был слегка ошарашен, когда спустя какое-то время наткнулся на первые строки библейского отрывка «Тазриа», который будут читать во всех синагогах мира в эту субботу. Собственно, потому я об этой истории и вспомнил. А в ней дословно сказано: «Когда женщина даст вызреть семени и родит мальчика, то будет нечиста 7 дней. А на восьмой пусть обрежут крайнюю плоть новорождённого. И 33 дня должна женщина будет очищаться от крови своей». И несколькими строками ниже: «Если же она родит девочку, то будет нечиста две недели. И очищаться от крови своей она будет 66 дней».

Меня это просто поразило! На каком основании женщину после родов объявляют ритуально нечистой и требуют от неё очищения, будто она прикоснулась к мёртвому? Ведь что может быть чище и прекраснее рождения новой жизни! А значит, и той женщины, которая эту жизнь подарила. Да и с чего вдруг в случае рождения дочери срок нечистоты и очищения тут же удваивается – разве девочки «хуже» мальчиков?

Мой знакомый врач, убежденный, что за любой заповедью стоит некий рациональный посыл, объяснил мне эти строки по-медицински. Мол, любые роды – даже самые легкие – это огромное потрясение для женского организма. Поэтому возобновление интимных отношений вскоре после родов крайне нежелательно и может даже оказаться опасным для здоровья женщины. Лучше обождать месяц, а то и больше. Но мы, мужики, так устроены, что доводы разума в данном вопросе на нас действуют плохо. Вот в Пятикнижии и дано повеление, облечённое в такую мистическую форму, которая и в наше время может многих отпугнуть своей иррациональностью, а уж в древности точно действовала совершенно безотказно.

Однако мне это медицинское объяснение показалось столь же нелепым, как и утверждения, что евреи не едят свинину, поскольку она в израильском жарком климате быстро портится, а обрезание делают потому, что это предохраняет от фимоза и других мужских болезней. Не говоря уж о том, что такая чисто медицинская точка зрения никак не объясняет, почему срок «нечистоты» женщины в случае рождения девочки удваивается.

Тогда я решил посмотреть, как трактуют этот отрывок наши еврейские мудрецы. По одному из мнений, причиной ритуальной нечистоты женщины после родов является тот факт, что рождение и смерть каждого человека – это, по сути, явления одного и того же порядка: приход в наш мир и уход из него. Ведь как ни крути, но даже с чисто рациональной точки зрения рождение человека автоматически подразумевает, что настанет день, когда он уйдет из этого мира, пусть это и случится в далеком будущем.

А согласно каббалистическим книгам, если вам снится смерть какого-либо близкого человека, то этот сон – к его долгой жизни. Поскольку всё то, что мы воспринимаем в нашем материальном мире как жизнь, в тех мирах, откуда к нам приходят сны, считается смертью.

Этот традиционный еврейский взгляд на жизнь и смерть лежит, кстати, в основе замечательного рассказа Исаака Башевиса-Зингера, в котором Йехида – а так в каббале принято обозначать базисную составляющую человеческой души – приговаривается к «смертной казни», то есть изгнанию в наш материальный мир. Йехиду страшит будущая смерть, но, увы, все попытки адвоката оспорить приговор, оказываются тщетными – остаётся только ждать приведения приговора в исполнение. И в тот момент, когда на Земле встречаются два любящих сердца, на Небесах вдруг раздается грозный голос: «Могила и Могильщик нашли друг друга! Готовьте похороны!» И Йехида отправляется на «смерть» – то есть на зачатие и рождение обычной земной женщиной.

Нельзя не увидеть с этой точки зрения и глубокой переклички между словами «будет нечиста 7 дней» из процитированного в начале статьи отрывка Пятикнижия и традиционным трауром по умершему, который евреи, да и многие другие народы, держат именно 7 дней – и это тоже совсем не случайное совпадение. Именно об этой неразрывной связи жизни и смерти призваны напомнить нам законы нечистоты.

Впрочем, это опять-таки не даёт нам ответ, почему очистительный период удваивается в случае рождения дочери. Но его надо искать в запрятанных меж строками о нечистоте словах: «А на восьмой день пусть обрежут крайнюю плоть новорождённого». Пролитая во время обрезания кровь приравнивается к жертвоприношению и «очищает» вступающего в Завет новорожденного еврея. Женщине остаётся «очиститься» лишь самой. Когда же рождается девочка и нужды в обрезании нет, женщина должна соблюдать два периода «очищения»: один за себя, а другой – за свою новорождённую дочь.

Выдающийся раввин Шимон Рафаэль Гирш усматривал в этих законах и воспитательный аспект, акцентирующий внимание на двойной бдительности женщин при воспитании именно дочерей: «Путь женщины к чистоте после рождения дочери вдвое длиннее, чтобы напомнить ей о всём величии её задачи – воспитания дочери в духе законов Торы».

В заключение нельзя не отметить, что эти законы, кажущиеся, вероятно, для многих читателей дикими обычаями из глубокой древности, оказались сейчас в самом эпицентре разгорающегося между раввинами спора, кого же именно следует считать «настоящей матерью» в случае проведения процедуры искусственного оплодотворения и в случае использования суррогатного материнства? Очередная волна его разгорелась после громкого скандала вокруг перепутанных в больнице эмбрионов.

Важно сказать, что несколько десятилетий назад тогдашний главный ашкеназский раввин Израиля Шломо Горен, опираясь на слова из обсуждаемого нами отрывка – «Когда женщина даст вызреть семени…», – постановил, что матерью считается та, кому принадлежит яйцеклетка, поскольку без нее невозможно вызревание семени.

Однако совсем недавно нынешний главный ашкеназский раввин Израиля Давид Лау, рассматривая как раз это дело о перепутанных эмбрионах и базируясь на последних словах того же предложения – «… и родит», – постановил, что настоящая мать – это та, которая в итоге родила.

Не вдаваясь в вопрос, кто же из высокочтимых раввинов на самом деле прав, хочу отметить, что в конце своего постановления рав Лау добавил: «Именно на роженицу, а не на ту, которая пожертвовала яйцеклетку, распространяются законы о нечистых и чистых днях, а значит, и все тяготы материнства».

Любопытно, что к аналогичному выводу, кто же настоящая мать, пришли и, мягко говоря, не особенно религиозные судьи Верховного суда Израиля. Но сам этот спор ещё раз доказывает, что даже вроде бы самые далекие от наших дней строки Торы на самом деле нисколько не утратили своей актуальности и будут сохранять её, пока существует еврейский народ, то есть вечно. Так что давайте не спешить с выводами о «пустых суевериях» и «предрассудках», от которых в наш просвещенный век вполне можно отказаться.