Верхом на вдове

Как еврейские Ромео и Джульетта умерли в польском Кракове в один день ещё за 200 лет до рождения Шекспира, рассказывает наш исторический корреспондент.

Рассказывают, что как-то в знаменитую Воложинскую иешиву вошёл простой еврей с вопросом. Но раввина, как назло, на месте не оказалось. Однако сведущие в законе ученики великой иешивы взялись вместо раввина ответить на его вопрос.
– Я – коэн! Могу ли я взять разведённую? – спросил еврей.
– Смешной вопрос! Конечно, нет! – в один голос ответили ученики. – Ведь в Пятикнижии прямо сказано, что «жену, разведенную с мужем, коэны брать не должны». Это категорически запрещено!

Услышав такое, еврей, взгрустнув, ушёл. А спустя короткое время вернулся раввин и, узнав о случившемся, велел ученикам как можно скорее найти его и привести назад. Когда же его привели обратно, раввин ему сказал:
– Можешь вполне ее взять! Удачи тебе во всех твоих делах!

После чего обрадованный еврей ушёл. Но раввина обступили ученики.
– Как же так?! – воскликнули они, поражённые действиями раввина. – Ведь ясно сказано: «И жену, разведенную с мужем, коэны брать не должны». На каком основании вы ему разрешили?
– Вы болваны, – ответил раввин. – Этот еврей промышляет извозом. Сегодня к нему пришла разведённая женщина и попросила взять её с собой на телеге. А поскольку он не особо сведущ в Торе, то не знал, относится ли запрет брать разведённую только к браку или ко всем случаям в жизни. Вот и пришёл спросить.
– Но как вы поняли, что речь про извоз, а не про брак? – всё ещё недоумевали ученики.
– Был бы он совсем незнающим, то и не пришёл бы с вопросом. А если бы хорошо знал законы, но решил нарушить, то вообще не стал бы никого спрашивать. Сразу понятно, что не про брак речь. А вам всем – двойка по логике!

Вспомнил я об этой старой легенде, потому что на этой неделе во всех синагогах мира будут читать библейскую главу «Эмор», в которой наряду с другими запретами, касающимися коэнов – то есть священников Иерусалимского Храма и их потомков, как, к примеру, запрет на посещение кладбищ, как раз и приводится запрет брать в жёны разведённую женщину. А первосвященнику запрещалось жениться даже на вдове!

Эти ограничения нередко на протяжении долгой еврейской истории приводили к тяжелым жизненным драмам. В этой связи нельзя не вспомнить про «Балладу о коэне и вдове» Даниэля Клугера, основанную на вполне реальных событиях, произошедших в Кракове в 1363 году. И там такая трагедия, что Шекспир вместе с Ромео и Джульеттой просто отдыхают.

В одном еврейском местечке близ Кракова некий Сендер-коэн влюбился в Рейзл-вдову! И наш Сендер точно не первосвященник – так что брак со вдовой ему вроде бы разрешён. Но жители местечка, видимо, знали что-то такое, чего не знал сам Сендер, и их реакция оказалась категоричной:

И тогда отворачивать взоры
Стали добрые люди от них.
Пересуды пошли, разговоры,
И к раввину явился жених.

«Рабби Ицхак, решил я жениться,
И невеста скромна и тиха.
Полюбил я вдову, не девицу,
Чем же эта невеста плоха?!”

Рабби холоден был и спокоен.
Он ответил, цицит теребя:
«Ты – потомок священников, коэн.
И запретна она для тебя!»

Эта баллада, как и другие произведения Клугера, отличается и психологической, и галахической точностью. Спокойствие раввина – чисто напускное. Он понимает, какую боль причиняет Сендеру, и потому нервничает и теребит кисти на своем талите. Но одновременно раввин осознаёт, что обязан строго следовать закону:

«То ль злонравие мужа причиной,
То ли так уж сложилось само,
Но супруг перед самой кончиной
Подписал разводное письмо.

И свидетели были в народе,
Что письмо получила жена.
Это значит, что Рейзл в разводе –
Потому и запретна она!»

Вот оно, оказывается, в чём дело: во время знакомства Сендер был уверен, что Рейзл – вдова и никаких препятствий для брака нет. Да и она сама, наверное, так считала, раз муж по итогу всё равно умер. Но, увы, если муж дал жене разводное письмо даже за минуту до смерти, то развод вступает в силу. Так вот о чём знали и шептались евреи местечка!

Но любовь Сендера и Рейзл была столь велика, что они не смогли ею поступиться. И в итоге приняли страшное с еврейской точки зрения решение – венчаться в соборе по христианскому обычаю:

Шли к собору при полном молчанье.
Город будто от страха застыл.
Перед самым началом венчанья
Им дорогу раввин преградил.

Взгляд его был печален и тёмен.
Он сказал: «Повторяю, скорбя:
Ты – потомок священников, коэн,
И запретна она для тебя!

Откажитесь от этого плана,
Не пытайтесь нарушить закон.
Каждый грех для Создателя – рана,
Покарает ослушника Он!»

Раввин говорит это, «скорбя», но в то же время понимая, что такое нарушение закона не останется безнаказанным. И наказание это обрушится не только на голову Сендера, но, возможно, и на всю общину. Правда, в тот момент раввин, конечно, не мог знать, какое именно наказание:

И взметнулось подземное пламя
От удара незримой Руки,
И разверзлась земля под ногами,
И сошлась, словно воды реки.

На протяжении многих веков это место неподалеку от краковского собора, где земля якобы поглотила жениха с невестой, было обнесено оградой. Да и сегодня гиды часто показывают место, где это «произошло». Но сам Клугер в финале задаётся непростым вопросом:

Наказание или награда?
Ведь разлуки не дал им Г-сподь:
В небесах или сумерках ада
Стали оба – единая плоть.

Любопытно, что и в наше время во вполне реальной жизни такие драмы случаются нередко. Ведь коэны – одна из самых больших групп внутри еврейского народа. К примеру, один мой знакомый коэн, к сожалению, уже покойный, на протяжении многих лет встречался с разведённой женщиной, собирался на ней жениться, но в последний момент с болью в сердце отказался от этого брака – чтобы его потомство не утратило статус коэнов. И жил потом с этой раной до конца дней. И я прекрасно отдаю себе отчет, как трудно понять его жертву большинству читателей, но таков еврейский закон.

И ещё на одном моменте из этой библейской главы просто нельзя не остановиться. А именно – на законах о ведении «счёта по омеру» в период между праздниками Песах и Шавуот. Тем более что мы сейчас как раз в этом периоде и находимся. В это время на протяжении 49 дней подряд в Иерусалимский Храм приносился омер – то есть горсть ячменя первого урожая. «И да будет это вечным законом для всех поколений ваших», – сказано об этой заповеди в Пятикнижии. И уже только после этого начинался сбор пшеницы нового урожая, а в Храм приносились хлеба, испечённые из муки смолотой новой пшеницы. Но в этом «аграрном ритуале», связанном с новым циклом сбора урожая, заложен огромный, можно сказать, каббалистический смысл.

Еврейские мудрецы считали, что за время пребывания в Египте евреи опустились на «49-ю ступень нечистоты». Еще немного – и они пали бы на последний, 50-й уровень – и тогда выводить из Египта было бы просто некого. Но евреи смогли удержаться, а 49 дней, прошедшие между Исходом из Египта и дарованием Торы у горы Синай – то есть идущие сейчас между праздниками Песах и Шавуот, – стали для евреев временем мучительного духовного подъема вверх по ступеньке в день. И через 49 дней евреи стояли у горы Синай, совершенно очистившимися от того, что мудрецы называли «египетской скверной». И каждый такой день, и его счёт несут в себе огромный мистический смысл, связанный с семью нижними каббалистическими сфирот, то есть происходящими из Вечного Бытия эманациями, образующими царство Высших проявлений.

Если совсем просто: Песах – это праздник физического рождения евреев как нации, а приближающийся праздник Шавуот – день её духовного рождения, превращения евреев в общность, объединенную не только генетическим, но и единым духовным кодом, общей национальной идеей, мировоззрением и ценностями, которые остаются с нами по сей день.

Таким образом, период счёта по омеру – это время, когда мы поднимаемся от «неблагородной» ржи, считающейся самым простым из злаковых, к благородной пшенице. Неслучайно именно в этот период «постепенного повышения градуса духовности» в жизни нашего народа происходили важнейшие исторические события, ставшие тоже своего рода «подъёмом вверх». К примеру, провозглашение Государства Израиль и победа в Шестидневной войне, в ходе которой мы сумели вернуть себе Иерусалим.

Счёт по омеру пока продолжается, и мне хочется верить, что до его завершения с еврейским народом, да и с миром обязательно произойдет что-то хорошее – такое, чтобы нынешний Шавуот мы встретили на некой новой, более высокой ступени, чем та, на которой мы находились в канун недавнего Песаха.