Лолита по-венгерски

Если новому Джеймсу Бонду – не время умирать, то венграм – «Не время любить». Каким получился фильм про послевоенные отношения 15-летней еврейки и её 40-летнего гинеколога, читайте в нашей рецензии.

Помните знаменитого «Ночного портье»? В венском отеле случайно встречаются бывший нацист и девушка, оставшаяся после концлагерей в живых. Воспоминания палача и жертвы перемешиваются в странный коктейль, который поджигает пламя садомазохистской страсти. В новом фильме «Не время любить», вышедшем на российские экраны, накала чуть меньше: не Вена, а послевоенный Будапешт, и оба главных героя – евреи, у них в концлагерях погибла вся семья. Вот только у 15-летней Клары это были родители. А у 40-летнего Аладара Келнера – жена и дети. Разница в возрасте на фоне завязывающихся между ними отношений добавляет пикантности.

Венгерский режиссер Барнабаш Тот снял свой красивый осенний фильм по книге Жужи Ф. Варкони «Девичья сказка о мужском времени». Кино уже выдвигали на «Оскар» – как «Лучший иностранный художественный фильм», но из добытых наград пока только Премия Ассоциации кинокритиков Венгрии – зато сразу в трех номинациях: лучшая мужская роль, лучший сценарий, лучшая женская роль. Вышел на большие экраны фильм практически одновременно со свежей серией бондианы, и прокатчикам осталось лишь метко перевести название – «Не время любить». На языке оригинала фильм называется несколько иначе – «Тот, кто остался».

Итак, 1948 год, Будапешт. В кабинет рассудительного гинеколога Аладара Келнера, или просто Альдо, приходит Клара – девушка с невероятно грустными и задумчивыми глазами. У нее впервые случилась менструация, и тётушка, не объяснив ни слова, отправила её к врачу. Несколько вопросов, и Аладар узнает о погибших в гетто родителях. Еще чуть-чуть – и ему становится понятно, что из-за этой травмы девочка – изгой, что она раздражает своей тоской и одноклассников, и учителей. Одинокий доктор средних лет, все время разрывающийся между работой в больнице и приютом, конечно, проникается состраданием к бедной девочке. Но без задней мысли. Уж очень похожи их судьбы: у него в концлагере погибли жена и дети. Он быстро берет девочку под свою опеку: «Я не уверен, что стану для нее хорошим отцом, но, может быть, это будет лучше, чем ничего».

Клара вцепляется в него мертвой хваткой: то говорит ему, что он пахнет, словно ее папа, то просит крепко обнять прямо под родным окном – «назло соседям». Она будто не может определиться, кого именно видит в докторе: любящего отца, брата или возлюбленного. А тот мягко, но настойчиво каждый раз возвращает ее в границы платонических отношений.

Благодаря его заботливой руке девочка расцветает. Впрочем, и для него отношения с Кларой – их прогулки, душевные разговоры, небольшие празднования и объятия – работают как глубокая и так необходимая терапия. Он начинает уже с надеждой смотреть в будущее, когда в дело вмешивается Венгерская коммунистическая партия. В общем, фильм стоит того, чтобы его посмотреть: как неожиданно вспыхнувшая симпатия между двумя людьми перерастает в нечто очень глубокое и приводит к неожиданной развязке.

Несмотря на то, что фильм про евреев, на происхождении героев внимание не акцентируется. Однако это прослеживается тут и там. И в молитве, которую Аладар украдкой читает в коридоре, когда Клара страдает от высокой температуры, и во внешности наших героев.

Стоит признать, что сняли кино невероятно красиво! Погружаешься в атмосферу послевоенной Европы, любуешься героями, одетыми в духе времени: шерстяные кардиганы, пальто, модельные шляпки. Замечаешь детали, знакомые всем нам и по советским интерьерам. Вообще, это кино чем-то даже напоминает «Одессу» Валерия Тодоровского. Такая же застойная, запертая сама в себе советская жизнь, любая «вылазка» из которой подобна полету на Луну. Но все меняется от встречи героев! И пусть любовь под запретом – люди хотят вырваться из двухмерного скучного ада. И ключ к спасению прячется не где-то далеко снаружи, а в объятиях друг друга, прямо внутри их пылающих сердец. В клетке любовь становится особенно сильной – настоящей, искренней, искрящей. И нацелена она не на обладание, а на исцеление.